Но даже теперь Вера металась. Сын и муж, ради которых стоит бороться, и сестра, которой она обязана всем.
Именно поэтому сегодня вечером она снова сядет в кресло и услышит шипящий голос.
31
Андрей в очередной раз свернул вправо на засыпанную гравием дорогу. Камни затрещали под колесами. Выровняв руль, он прибавил газу. Достал из бардачка флешку, стянул зубами крышку и вставил в проигрыватель. На дисплее высветился длинный список исполнителей. Он выбрал «Печаль» Кино.
Мягкие басы заполнили пространство. Закрутив руль влево и качаясь на ухабах, мысленно запел.
Уже час Андрей наворачивал круги в поселке далеко от дома, симулируя очередное собеседование.
Он снова крутанул баранку. Улица показалась очень знакомой, особенно в сумерках. Высокие дома, аккуратные деревья и асфальт вместо уезженной колеи. «ул. Вишневая», прочел он табличку на заборе.
Нога резко легла на тормоз. Завизжали покрышки, Андрея бросило на руль. Автомобиль замер в клубах пыли. Выдохнув, он сел как прежде, касаясь затылком подголовника.
Дальше по улице жил Фикус.
Андрей сощурил глаза и пожалел, что друга нет рядом. «Нахрена я сюда приперся? – думал он. – Пора ехать домой – к жене и сыну. Разобраться, наконец, с работой. Делать что-нибудь в конце концов!». Даже Илья в положении гораздо худшем принял решение. Трудное, неприятное, но верное. «Надо разворачиваться и ехать домой», – он положил ладони на руль, нога поглаживала педаль газа. Но вместо разворота машина медленно покатилась вперед.
Протянув метров пятьсот, Андрей съехал на узкую обочину.
И вроде жив и здоров,
И вроде жить не тужить.
Так откуда взялась печаль? –
тянул Цой последние строки. Его многомерный голос оборвался, и Андрей заглушил мотор. Слева блестел крышей дом Ильи.
Вышел из машины. За ветвями черешни разглядел окна второго этажа. Два темных квадрата.
Он всегда приезжал к нему в сумерках – как и сейчас.
Легкий ветер принес запах сухой травы и пыли. Послышался лай соседского пса. Пространство казалось мутным, а свет уходящего солнца – густым и серым.
Много четких, людских следов покрывали землю перед стальными воротами и калиткой. Хромированная кнопка звонка излучала слабый блеск.
Андрею захотелось выпить. Сесть напротив Ильи, погрузившись в мягкое кресло, и ввалить в горло стопку теплого, горючего коньяка. Закурить и налить снова. Обсудить прошлое, помолчать и влить очередную порцию.
Иногда они ловили себя на мысли, что рассуждают как измотанные старики. Вспоминая кривые остовы прошлого, не замечая впереди ничего, кроме солнца, умирающего за горизонтом, и бледных, сжимающихся лучей.
Настроение Ильи передавалось Андрею. Имея сына, он тащил прошлое, часто вспоминал отца и его последние дни. Где-то глубоко он еще был одиноким сыном своего умершего отца.
«Вы кончились, парни, – твердил голос внутри, – впереди лишь сумерки уходящие во мрак».
Андрей