Надеюсь, твоя идея не разовьется дальше, чем рождение ребенка, в случае, если я увижу твое аморальное отношение ко всей этой ситуации, я сдам тебя в специализированные органы, тогда посмотрим.
С уважением и добрыми пожеланиями,
Твой друг и доброжелатель
А.
События последующих 36 недель не стоят упоминания. День родов приближался, поэтому я потратился на место в частном роддоме для суррогатной матери ребенка. Я специально не стал узнавать пол моего человека на УЗИ, оставив этот небольшой сюрприз до самого дня родов.
День родов
Я проснулся в шесть часов утра и после небольшого завтрака направился в роддом. К тому времени, как я приехал, суррогатная мать Е. уже проснулась и позавтракала. Началась ее подготовка к родам.
В десть утра Е. на каталке отправилась в родильную комнату, все еще с моим ребенком внутри. Я шел за ней. Мне специально подготовили отдельный стул, чтобы я мог наблюдать за процессом отделения некоего эндопаразита – дитя, которое к тому времени целиком и полностью питается ресурсами матери, непосредственно от хозяина.
Пришел врач, после чего начался один из самых специфичных обрядов человечества – роды. Раньше во время родов большое количество женщин умирало, сейчас же иначе, почти все роды проходят нормально, почти все дети рождаются здоровыми.
Почти, почему я говорю почти? Потому что выше я не сказал вам всю правду: моя жена умерла во время родов, а родившийся ребенок прожил лишь три дня, так как перегородка в его сердце не сформировалась.
Странно, во время скрининга в перинатальном центре ничего подобного не нашли, хотя мы неоднократно обращались туда. С женой все еще более странно, роды шли нормально, как вдруг ей стало плохо, она потеряла сознание, после патологоанатом диагностировали инфаркт.
Меня не было на месте родов, врачи пытались сохранить обе жизни, но не смогли, выбрали ребенка, а, как вы уже знаете, через два дня он умер.
Крик ребенка возвращает меня из воспоминаний к реальности. Я смотрю на него, он прекрасен! Он мое сокровище! Он мое главное финансовое вложение! Мой будущий капитал.
Одинокая скрипка
Отшельник.
Джинсы, легкая черная куртка, солнцезащитные очки на глазах и бинокль на повязке вокруг шеи – в таком наряде Ганц забирается по красному шахтерскому отвалу, сформировавшемуся еще лет за тридцать до событий сего рассказа.
Ганц снимает очки и в бинокль осматривает прилегающую к отвалу территорию. Сильный ветер качает массивные дубы и нежные березы, плавно колышет высокие луговые травы. Вид с бардового от гранитной породы отвала на прилегающие цветочные поля восхитителен. Единственная мысль, которая мешает любоваться природой – её вечное, противоестественное спокойствие.