− Шанс разжиться деньгами и сорвать с себя ярлык бедности. Отказываться было бы крайне глупо, тем более что на тебе лежит вес ответственности за ту барышню. Пара фунтов серебра не помешает, ведь так?
− Если бы я не знал Габриэля, то решил, что он даже собрался их заработать.
− Да, собрался! – взревел юноша, переполошив весь дом.
Майлз в ужасе уставился на дверной проем, но в нем никого не было.
− Заработать, − уже тише докончил Габриэль. – Вопрос: с нами ли ты?
− Должно быть Вас много.
− Достаточно.
Нетерпение и какое-то презрение читалось в жестах Габриэля.
− Значит, ты знаешь, на что идешь. Я присоединюсь.
С глубокой грустью Майлз отпустил эти слова. Ногти снова порозовели, а пальцы растеклись по пыльной древесине.
− Очень рад. Спасибо, что оправдал доверие. С этого момента я устанавливаю положение особой секретности. Все, что касается меня, тебя, этого разговора не должно разлететься дальше головы. Никаких подробностей, все позже. В эту пятницу после заката жди меня около общежития. С собой возьми двадцать пенсов в качестве взноса, и еще… не мог бы ты взять сорок? За меня тоже заплатить.
− Но тогда у меня ничего не останется.
− Поверь, все окупиться. Бери, не задумываясь, а я позже отдам.
Майлз вздохнул.
Три дня прошли в забытье.
Страх преследовал Майлза повсюду, ночи не приносили отдыха. Грайвер то и дело обнаруживал, что просыпался от болезненного сердечного ритма, который ускорялся с приходом в сознание. Редкими моментами, когда удавалось отвлечься, страх сменяла тревога, а уж она не отходила от юноши дальше, чем на длину тени. Мысль об ужасном проступке неустанно вертелась в голове.
За эти три дня Майлз ни разу не видел Габриэля, как впрочем, и никого другого кроме кухарки. Он позабыл об учебе, упустив из внимания всю важность последнего этапа подготовки к экзаменам, которые завершали седьмой год обучения на юридическом факультете. Каждый свой день Грайвер начинал с того, что пересчитывал монеты, сложенные в две стопки на тумбочке. Ровно сорок пенсов – деньги большие и последние. Будучи по натуре человеком экономным, он всегда оставлял денежку на всякий случай и никогда не расставался со всем накопленным. Майлз уже прикидывал, как будет доживать эпизод студенчества на две луковицы и подпорченную головку сыра.