– Вот жизнь…– только и сказал Макарыч, доставая сигареты.
– Иди-ка, погуляй! – настойчиво попросил Фёдор свою бабу. – К Маринке сходи, проведай. Она «весёлая», небось, уже? Зараза…
Подождал, пока останутся вдвоём. Подсел поближе.
– Я вот думаю, Макарыч, наведаться на участок буржуя. Так, ради любопытства. Аникин уже туда шастал.
– Чё он там забыл?
– Сдаётся, мне инструменты искал. Мы бы тоже могли слетать «на разведку». Пошуровать маленько в сарайчике. А то и в дом заглянуть.
– Да я сроду чужое не брал.
– Гляди, промаешься со своей честностью. Аникин все инструменты перетаскает. Потом локти будешь кусать. Ты пойми: человек сегодня-завтра за решеткой окажется. Дача «по-дешевке», а то и задарма достанется какому-нибудь ушлому, менту или адвокату. Поэтому пока суть да дело, пользуйся моментом. Бери, хватай! Не сегодня-завтра нагрянут с обыском, опечатают, не подлезешь. А по осени, слышь…бомжи или цыгане залезут, да растащат всё до последнего гвоздика. У тебя из-под носа. Ещё и к тебе наведаются, «за компанию».
– А не звездишь ли ты, сосед? – отодвинулся от назойливого собеседника Макарыч. – Мало ли кого на допросы таскают? Может, свидетелем он проходит? Ты же не знаешь, наверняка. Или статья у него – мягкая. Дадут «условку», ну, или штраф какой-нибудь наложат. Сейчас по экономическим послабления вводятся. В новостях передавали. А ты ему уже приговор вынес, по всей строгости. Прокурор хренов…
– Хэт, дурак! Забыл, где живём? Раз уж взялись трясти – не отстанут.
На следующее утро Макарыч пошёл к Аникину, на «воспитательную беседу».
– Говорят, ты никак к Чувиловым в гости ходишь? По ночам…
– Кто говорит-то? – забегали глазёнки у Аникина. – Добрые люди спят по ночам, а не шпионят за соседями. Скоро уже пукнуть не дадут у себя в доме. Развели бдительность.
– Так было, нет? Трава там на участке примятая. Видно, ходил кто-то. «Помогал» по-соседски.
– А я причём? Если на то пошло, и с тебя можно спросить. Не ты ли позарился на чужое добро?
– Тут многие, смотрю, перевозбудились. А статью за хищение чужого имущества, между прочим, еще никто не отменял.
Аникин напрягся.
– Чё это ты опером заделался?
– Не люблю, когда у своих крысятничают.
– Сказанул! Они что ли тебе – свои? Буржуи?
– Нужно всегда оставаться людьми – осадил его Макарыч. – Жизнь любого может шибануть. Завтра у тебя, допустим, баня сгорит. Начнешь отстраиваться. Что, я не помогу по-братски? Ты сколько раз у меня инструмент брал?
– Ладно, чего там – пробурчал Аникин. – Погорячились маленько, оба хороши. С утра в магазине поцапался с одной. Стоит, выбирает три часа. Погода еще дурацкая…
Макарыч решил для себя так – отгонять мародеров, пока хозяева не объявятся. Он ни перед кем сроду не выслуживался,