Муза Диониса. Алиса Берг

характере этих операций, но и сделали все, чтобы это скрыть. Поэтому я предъявляю вам первое, но далеко не единственное обвинение в нарушении закона, запрещающее отмывание денег. Вся доказательная база у меня есть в наличии. А это уже влечет за собой не только запрет на занятие вами должностей в финансовой сфере, а также возможный отзыв лицензии вашему банку, но и уголовную ответственность. Видите, как быстро мы с вами разобрались? Хотя это только начало, всего лишь один эпизод вашей многогранной преступной деятельности. И я начинаю уже с завтрашнего дня работать над другими. Надеюсь, что и здесь мы с вами добьемся столь же быстро и точно такого замечательного результата.

      – Я вас поздравляю, гражданин старший следователь, даже не ожидал такой прыти, – улыбнулся Миловидов своей неподражаемой улыбкой.

      – Зовите меня Анной Марковной. Я сегодня добрая.

      – Спасибо, Анна Марковна, за вашу доброту. Жаль, что мы не можем с вами выпить вина на брудершафт и отпраздновать такое радостное событие в вашей жизни: вы отправляете меня за решетку. Представляю, как вы торжествуете.

      – Не без этого, Владимир Эдуардович. Вы – сложный подследственный. И любая победа над вами радостна.

      Казалось, Миловидов о чем-то задумался.

      – Хотя… это еще как посмотреть, кто в итоге окажется за решеткой…

      – Как прикажите вас понимать? – удивленно спросила Анна.

      – Разумеется, фигурально. С точки зрения формальной логики за решеткой буду пребывать я.

      – А разве существует другая, неформальная логика? Я-то по наивности всю жизнь полагала, что логика только одна.

      – Это, и в самом деле, вы думали по наивности. Потому что, на самом деле, моя дорогая Анна Марковна, в тюрьме будете находиться вы.

      – Я вам разрешила сегодня называть меня Анна Марковна, но безо всяких идиотских приставок к имени. И что же это за тюрьма, в которой я окажусь?

      – Да вы, как родились, так в ней и находитесь, потому что тюрьма – это и есть ваша жизнь. – Миловидов вдруг вместе со стулом сделал несколько шагов вперед. Так близко от нее он еще не располагался, теперь их раздело только плоскость стола. – Я как никто знаю людей, а уж женщин – подавно. Я вас всей кожей чувствую. – Он вытянул вперед руку. – Вот этой кожей, – показал он.

      – И что чувствует ваша кожа?

      – Вы кошмарно зажаты, вы вся – закрученная до предела пружина. Это и есть ваша вечная тюрьма.

      – Да вы психолог!

      Миловидов покачал головой.

      – Вам не удастся на этот раз обмануть себя, как это вы привыкли делать это всю жизнь. Вы можете нарыть еще там что-то против меня, но и я в отместку нарою и на вас. И поверьте, ваше наказание будет сто крат хуже, вы не будете находить себе места. Так что давайте лучше заключим соглашение: вы не будете копать под меня, а я под вас. И все останутся довольны. Если вам нравится быть зажатой, можете оставаться в прежнем положении. Я не стану на него покушаться. Ну, как, по рукам?

      – Никаких