Сухуми. Зеркало воспоминаний. Майя Сохумели

Что-то было в тех беседах от Сократа – просто сам Сократ работал рядом. Хозтовары продавала тетя Рая, с ней заигрывал Котэ Берая. Молотком стучал сапожник Грантик, выправляя вдоль подошвы рантик. Разговоры замолкали сразу, когда мимо проплывала на турбазу, шаловливо бедрами играя, из блондинок невозможных стая.

      – Севе, а твоя какая? – громко спрашивал Котэ Берая.

      Взглядом раздевая вереницу, Севе выбирал из стаи птицу.

      – Девушка, мороженое не хотите? – начинал он типа волокитить. – Может быть, стаканчик «Изабеллы» или грушу? Между прочим, спелый.

      Девушка, слегка прибавив шагу, демонстрировала редкую отвагу, на ходу бросая ловеласу с ночи приготовленную фразу.

      – С незнакомыми я не знакомлюсь, ясно?

      – Здесь, в Сухуми, это неопасно, – неожиданно вступал в беседу Буха, тот, которого, по слухам, тайно обожала Пугачева.

      Можете поверить мне на слово! За любовь звезда эстрады Алла джинсы из Москвы ему прислала. Мне об этом, находясь под мухой, как-то раз поведал Буха. Но не эти мысли от Синопа в голове моей тряслись галопом – скачущие яростные кони тормозили у прилавка дяди Лени.

      Ракетой, устремленной в пространство, загадочнее норм конфуцианства, вольтерианства. Как средство от похмелья и пьянства, сверкая чистотой и блеском стали, три колбы перед вами возникали. Стеклянные цилиндры, по стандарту, сошедшие с полотен авангарда. Они стояли в магазине дяди Лени, наполненные сладкою симфонией.

      В них был сироп – всего за пять копеек дядь Леня превращался в чародея. На дно стакана в палец толщиною вливал нектар. Не исходить слюною в эти мгновения было невозможно! А Леня не спеша, почти вельможно подносил стакан под дуло крана – движением легким местного шамана он джина запускал на дно стакана. О, газированное счастье! О, нирвана! И ты взлетал, парил над облаками, обласканный июльскими лучами.