Прокурорша и не вспомнила о какой-то Дашке, упомянутой дочкой, мол, втюрился в неё Кирка! На эти слова Галина Георгиевна и внимания-то не обратила.
Глава 8. Матери
Вечером того же дня Мария нежданно-незвано пришла в дом Кирилла. Татьяна, матушка его, обернулась на стук двери, лицо посмурнело.
– Вечер добрый, – поздоровалась гостья.
– Проходи, Мария, садись к столу, ты как раз к чаю. Мы со старой почаёвничать собрались.
Отвернулась было к плите, где чайник закипал, шумел сердито, да не удержалась, опять повернулась к Дашуткиной матери:
– Только, Мария, ты, если на Кирилла пришла с обидами, так я-то ведь что могу? Он такой у нас… если чего решит, так его не своротишь.
Старая бабушка близоруко щурилась на гостью.
– Ой, что ты, Татьяна! Я и пришла – вроде повиниться, что ли. На сына твоего не наудивляюсь. Это правда, что он своего добьётся, хоть ты тресни, я уж заметила. А только… – она как бы недоверчиво-удивлённо покачала головой. – Как ты его такого вырастила, Татьяна? Настоящий мужик, хозяин!
– Я вырастила! – насмешливо повторила хозяйка. – Чего я там могла вырастить? Сам поднялся, откуда что взялось. Правда, что заботливый да хозяйственный. Просить иль напоминать не надо ни об чём, весь дом в руках держит, всё хозяйство.
– Да ведь он теперь и об нашем так же заботится! Мне аж неловко, я ж как его гнала. Тебе жаловаться приходила. А теперь – сколь уж раз спасибо ему сказала! Он-то вроде и не помнит никакого зла, а мне иной раз смотреть на него неловко. Вот, пришла хоть тебе про это сказать.
– Это ничего, – улыбнулась Татьяна. – Кира добрый, и понимает всё. Ты ведь тоже не со зла. Нешто не понятно. А Дашуня чего? Не переживаешь больше, мол, обидит?
– Нет, Татьяна, нет! Какое там обидит! На руках носит.
– Дай им Бог, – улыбнулась мать. – У нас с тобой, как погляжу, жизнь у обоих не шибко задалась, так хоть на деток бы порадоваться.
Она поставила на стол ещё одну чашку, налила чаю.
– Мама, ты с вареньем или с сахаром будешь? – спросила она свекровь.
– Сахарку мне, сахарку положи.
– Гляди, не обожгись, потихоньку, – предупредила заботливо старуху. – А ты, Мария не стесняйся. Вот, хошь варенье бери, малиновое. Это уж нонешнее.
– Не сердишься на меня? – спросила Мария, медленно помешивая ложечкой чай.
– Я и не сердилась. На что было серчать? Нешто не знаю, какая слава вперёд сынка моего бежит? Так понятно, какая тебе, матери, от такого кавалера радость? Тут не знаешь, на кого и серчать надо. На Кирилла? Дак на него тоже, – могу ли я?
– Кира хороший у нас, хороший, – подала голос бабуля. – Вы его не забижайте. У него душа мягкая.
– Это правда, – покачала головой Татьяна. – Поглядишь на него – как стенка каменная, надёжный, твёрдый. Не пробьёшь. А он не в панцире, нет, мягкий