Надо бы повременить с женитьбой, но именно на любовной стезе молодости и свойственны оплошки. Будучи сам на третьем курсе, Раков женился на студентке пятого курса медицинского института. А уже через полгода родилась дочка. После окончания института он вынужден был работать сначала в городской системе озеленения, а затем в пригородном овощеводческом совхозе. И за годы бесконечного мотания из города в пригород и обратно отношения с женой обострились до развода. «Все, хватит», – в один голос заявили они. Однако развод затягивался, формальность эта, как ошибочно думалось, и не нужна, от алиментов Раков скрываться не замышлял. Разошлись и разошлись: кому понадобится штамп в паспорте, тот и подаст в суд – разводись. А пока – разбегаемся… Спустя две недели Раков уже числился главным агрономом.
Здесь он окончательно и понял, что его первый брак – ошибка… Все складывалось и определялось само собою. Но именно в то время, пока Нина сидела над больной матерью, в Курбатихе объявилась жена Ракова – врач Валентина Викторовна с дочкой.
Сразу трудно было понять, к мужу ли она приехала или за мужем, но одно было очевидно: мужа она решила не упускать. Прожив без мужа год, она не только отдохнула от него, но и убедилась в том, что другие мужчины – не лучше.
Как летний снег на голову обрушилась. Ракова точно ошарашило – он ссутулился и нахмурил брови, понимая, что от жены ему никуда не деться – она ведь не только красивая, но и агрессивная, а развод не оформлен. Заочно перед Ниной ему было всего лишь неловко, а жалел он в сложившейся драме – дочку и себя.
Чачин же, увидев Валентину Викторовну, сказал: «Ну, из-под этой бабенки не вырваться».
А Бачин, вздохнув, с искренней грустью приговорил: «Жаль Нинушку, поди, и того уже, дело… сделано».
4
А Нинушка печатала свои следы по хрусткой серебристой отаве – и боль в сердце, и предчувствия дурные относила не на счет Ракова, а на домашний счет. И когда поднималась на крыльцо правления колхоза – сердце бухало гулко, – в ней боролись два сильных чувства: утрата и радость предстоящей встречи – вот, сейчас, лишь бы переступить порог. И она переступила порог, и уже прошла через общую прихожую, когда дверь из кабинета резко распахнулась и с бумагой в руке скоро вышел Раков. Лишь на мгновение он затормозился – сбился с шага, споткнулся – и сказал, точно вздрогнул или охнул:
– Нина… я сейчас, – и, не подняв до конца головы, ринулся, как к единственному спасению, в председательский кабинет. И закрылась за ним дверь, а Нине помстилось, что Раков враз и рухнул на пол – там, за председательской дверью.