Я медленно положил руку на стол ладонью вверх.
– Умница. Не бойся, это неглубокий надрез. Видишь, всё уже прошло.
Она показала мне свою порезанную ладонь, и на ней не было ни шрама, ни даже царапины.
Хозяйка приблизилась, нагнувшись через стол. Лезвие зависло над ладонью. Я, как околдованный, замер, глядя то на нож, то на странную девушку. Чёрные зрачки ведьмы закатились под верхние веки, и её затрясло. Лезвие рывком опустилось вниз, но я не почувствовал надреза. Потому что поверх моей ладони лежала ладонь Петьки.
Я посмотрел в его глаза, которые чуть не выпали. Несмотря на то что нож прошёл его ладонь чуть ли не насквозь, мой друг не вскрикнул и не застонал. От боли он вцепился второй рукой в плечо ведьмы. Та затряслась и медленно подняла нож. Петька не убрал руку, он, как и я, смотрел то на ладонь, то на нож, то на ведьму.
Хозяйка закрыла глаза и когда открыла, черные зрачки уже были на месте и расширились, когда она увидела, чью ладонь пронзил нож.
– Блядь! – выкрикнула ведьма и вонзила нож в стол.
Петька отдёрнул руку от плеча хозяйки и попятился назад.
– Убирайтесь, – прошипела ведьма.
Я схватил две бутылочки со стола и попятился к двери.
– Быстро! – выкрикнула ведьма, и мы с Петькой выскочили из дома.
Мы шли по улице. Я нес в руках трёхлитровую банку самогона, которую мой друг оставил у калитки гнилого дома и её чудом не затоптал дед, и две бутылочки с зельями. Петька шёл, зажав раненую ладонь второй рукой. Красное солнце уходило за горизонт, и мы торопились.
Глава 13
Голова раскалывается, в животе творится непонятно что, периодически подкатывает приступ тошноты. Глаза словно склеены, я открыл их только при помощи рук и тут же закрыл, свет словно выжигал их.
Помню, мы с Петькой вернулись, помню, как выпили самогону для смелости перед входом в дом, и началась пьянка. А дальше словно отрезало.
Я пошевелился, голова тут же отозвалась болью, и я застонал. Что-то или кто-то пошевелился рядом.
– О боже, – попытался произнести я, но губы едва открылись.
Приоткрыл глаза и через щёлочки увидел: рядом со мной под одеялом лежали две девушки. Странно, их же три вроде бы было. Приподнял одеяло – я одет, они тоже. Я поднялся и сел на топчане, он такой узкий, как мы вообще на нём поместились? Девушки проснулись, вскочили и начали быстро приводить себя в порядок, расчёсываться, краситься и что-то еще. При этом они что-то обсуждали, наверное, вчерашний вечер. Я не разбирал слова, их болтовня отражалась болью в моей голове.
– Заткнитесь, пожалуйста, – попросил я.
Они повозмущались в ответ на мою просьбу, обозвали меня дураком и ушли, громко хлопнув дверью.
Я долго сидел, обхватив голову руками. Легче не становилось.
– Петька, – позвал я.
Тишина.
– Петька. Саня. Есть кто? – попробовал я еще раз.
– О, Бычара, живой, – раздался голос Длинного.
Оба, сонные, выбрались из-за печи.
– Воды, пожалуйста, дайте, – попросил я.
Лысый принес кружку с водой.
– Бычара, ты как?