– Он изменяет мне?
– Нет, – словно на автомате выговариваю я. Терпеть не могу подобные разговоры. Но я не могу позволить, чтобы его отношения разрушились из-за моего болтливого языка.
– Не прикрывай его, Фишер. Я знаю, что он не из тех, кто дорожит отношениями настолько, чтобы…
– Я говорю правду.
Мне хочется добавить: «А какого черта ты тогда с ним, раз он не дорожит вашими отношениями», но я сдерживаю себя, сжимаю губы и смотрю на дверь магазина, в который зашел Кайл. Где же его черти носят?
– Скажи мне это в глаза, если это действительно так, – говорит она, и я резко поворачиваюсь в её сторону.
Мы смотрим друг на друга. У меня появляется чувство, будто она сейчас расплачется. У нас глаза одинакового оттенка. Карие глаза бывают разными: желтоватыми, ореховыми, золотисто-коричневыми, зелёно-карими, почти чёрными и, наоборот, довольно светлыми. В нашем случае – золотисто-коричневые. Это говорит о том, что Вайлет прежде всего сильная, решительная натура, умеет общаться с людьми и добиваться своего – я читал об этом в одной из еженедельных газет, что приносят нам в паб. Глядя на неё, мне хочется закричать, чтобы она бежала от него. А потом я вспоминаю, что он мой друг.
– Он не изменяет тебе, Вайлет. Ты – всё, что у него есть, – я говорю ей это прямо в глаза.
И она верит мне. Точнее, мне хочется, чтобы она поверила. Я возвращаюсь в прежнюю позу и наблюдаю в окно, как Кайл двигается к автомобилю.
– Вот это очередь, – он со вздохом садится за руль.
Мы подвозим Вайлет к офису, а сами отправляемся в бар к Майку.
В «Дороти» довольно тихо. Обычный день. Преимущество заведения, в котором мы работаем, состоит в том, что днём это обычный паб, где люди могут завтракать, обедать, встречаться со своими друзьями, а вечером паб превращается в шумный бар, который несколько дней в неделю устраивает громкие вечеринки, а в другие же классифицируется как «спорт-бар».
Я смотрю на Майка, в который раз стремясь понять, что у того на уме. У парня лысая голова и французский акцент, так что его вполне можно принять за бандита. Он – один из самых уравновешенных людей, мне ни разу не доводилось слышать, чтобы Майк повышал голос или выходил из себя. На руках у него красуются самодельные татуировки – он их наколол булавкой и чернилами – «Я ЛЮБЛЮ КЕЙТ», от костяшки до костяшки. Он ради этой Кейт немало что делал – устраивал потрясные ужины после закрытия, дарил презенты не только в день рождения. Даже песню как-то сочинил. Кайл сказал, что Майк ведет себя как ковёр, о который впору вытирать ноги. Но что, если это и есть любовь?
Кайл засыпает стручковую фасоль в кастрюлю с кипящей водой. Майк у черного хода очищает картошку и курит, выдыхая дым на свежий воздух через открытую дверь. Я, как и каждое утро, берусь за салат-бар – креветки, яичница, коул-слоу. Работается нам втроём хорошо. Всё происходит своим должным образом.
– Что-то вы парни сегодня притихли. – говорит Майк. – Опять проблемы с девчонками?
Майк