– Чего ты пошла к Зоське?
Марта смотрела на черную воду в кружке, подула на нее, от края чашки пошло кофейное движение – раздражение. Она потянула носом, приятного любимого, бодрящего аромата кофе она не услышала.
«Наверное – подумала она – просквозило меня в парке, или подмерзла. Нос не работает, не исполняет свои прямые обязанности – нюхательного процесса. Хоть бы не заболеть. Этого еще не хватало. Простыть и свалиться с температурой в кровать. Надо будет перед сном ванную горячую принять, чтоб не засопливить. Зоська, Зоська – коровье имя».
Ее раздражало имя Зоська.
Она пошмыгала носом, понюхала кофе и отрезала:
– Нет такого имени.
– Какого? – не поняла Беата, удивившись резкому замечанию.
– Зоська. Есть Зинаида и сокращенно Зина. Ласково Зиночка. Зинуля, наконец. Но не Зоська.
– А мы привыкли. Так чего?
Марта перевела взгляд с кофейного напитка на Беатрис и спросила:
– Чего?
– Чего ты пошла к Зось… к Зине? – повторила она вопрос.
– Про отца поговорить. Я ведь про него ничего не знаю. И ей об этом сказала. Еще вчера, когда приехала. Вот она решила меня просветить. А работает она допоздна, поэтому мы решили встретиться вечером возле лавки.
– Понятно. А чего меня про отца не спросила? – Беата села напротив, держа обеими руками кружку с кофе, стала отпивать по маленькому глотку.
Марта сделала глоток кофе, понимая, что этой ночью уже не уснет, от кофе и потрясений, и ответила:
– Вчера тебе плохо было…
– О-о-о, да. – Поежилась Беата – Не вспоминай.
– А сегодня мне как-то стыдно было у тебя спрашивать.
– Почему? – удивилась Беатрис.
– Ты все время с мамой.
– И что?
–Если бы я у тебя спрашивала, она бы интересовалась, о чем мы разговариваем.
– И что?
– Мне неудобно было.
– Ничего не понимаю. Почему?
Марта тяжело вздохнула, готовая разозлиться на глупые настырные вопросы сводной сестры. Она не хотела разговаривать, она хотела в большую комнату на втором этаже, с большим окном, в большую теплую и мягкую кровать. Она хотела накрыться с головой и заснуть. И чтоб проснуться утром и понять, что ничего не было, ни убийства Зины, ни полицейского допроса. А еще лучше, чтоб и поездки в Польшу не было. В кровать добраться все-таки получится, а вот проснуться и понять, что это был лишь кошмарный сон – не получится. Она опять тяжело вздохнула и не разозлилась, а пояснила:
– Ты не понимаешь, потому что ты родная дочь в семье. И жила всю жизнь с мамой и папой. А я дочь от любовницы. Как бы это жестоко не звучало. Я уверенна, что Алисия не очень радовалась, когда узнала обо мне. А тут мало того, что я явилась к вам в дом, так еще и спрашиваю про ее мужа. Он для нее в первую очередь муж, потом отец ее детей, а потом уже мой отец.
– Не знаю, что тебе хотела рассказать Зоська, то есть