Я услышала лишь про Андер, и ушам не поверила. Туда отправляют пекаршу, место которой могу занять я! И ехать та не хочет. А почему тогда мне не поехать?
Наверное, забавно было наблюдать, как я жестами и мимикой объясняла Нилле, что мечтаю отправиться в столицу. Она, наконец, догадалась:
– Хочешь ехать с ленной Даной? А зачем тебе, так далеко от дома? Трудно будет.
Я изобразила умоляющий взгляд, сложила руки на груди. Помоги, подруга, пожалуйста!
– Ладно, – нехотя согласилась та, – я тетушке Оле скажу, пусть с экономкой переговорит. Ты бы очень не рассчитывала. Говорю же, не нужна ленне там пекарка, вредничает она просто. Наплачешься с ней.
А вот на это мне было наплевать. Не нужна ей пекарка – а я и не собиралась у нее на кухне трудиться. Пусть только отвезет в столицу, к моему Гудвину… которого зовут Гвент Мун. Права была знахарка, имя мага я не забывала.
Нилла махнула рукой и надолго замолчала, лишь кратко давала мне указания.
Говорят, что в каждой избушке свои погремушки. Ну и пусть. Что мне до чужих «погремушек»? Мне – домой бы…
Глава 3. Дин и Дана.
Я уже легла, и слушала, как в углу настырно пилил сверчок. Масляный светильничек моргал рядом, по углам жались осторожные тени. Пора гасить свет и спать…
Когда-то давно у нас на даче тоже жили сверчки. Лично мне, маленькой еще, они никогда не мешали спать, напротив, я чувствовала себя как в сказке, придумывала, зачем сверчки «сверчат», что рассказывают. И представляла их тоже по-сказочному: в маленькой шляпе и со скрипкой. Когда дядя Гоша однажды поймал и показал нам, детям, сверчка, очень удивилась: вот это – тот самый?..
Последние годы дачные сверчки куда-то пропали, перевелись.
Я была уставшей, но сон не приходил. На лавке в ногах сохла выстиранная сорочка – некуда было повесить. Легла я опять одетая, конечно – как тут разденешься, если спать приходится в проходном месте.
Вдруг неподалеку кто-то застонал. Укладываясь уже в потемках, я не стала приглядываться, кто тут еще есть. А стон … ну бывает, стонут люди во сне.
Вот, опять… Жалобный какой-то, больной стон. Кажется, кому-то плохо.
Посомневавшись, я все же встала и, прихватив светильник, пошла вдоль лавки. Сегодня в «спальне» оказалось не людно, на лавке лежал только один человек. Я наклонилась к нему, и едва сдержала возглас…
Тот человек из клетки. Сумасшедший Дин. И я обрадовалась, что подошла.
Он опять завозился, глухо застонал сквозь зубы. Очень осторожно я коснулась пальцами его щеки – щека была слишком горячей. У парня определенно повышенная температура. Простуда?
Я присела на корточки рядом, при этом нечаянно задев коленом край простыни, и простыня сползла, обнажив его плечо. А Дин опять застонал.
Его плечо покрывал рисунок из пересекающихся полос.
Рисунок, ха.
Я уставилась на эти полоски, пытаясь осознать. В общем, все было очевидно, но, видимо, для меня слишком дико. И я откинула простыню.
Вся