Я совершенно не хотел об этом говорить, не хотел рассказывать ни ему, ни кому бы то ни было еще, о своих тоскливых серых буднях, о своем творческом кризисе, о своих проблемах с алкоголем и тяжелых муках одиночества, давящего на меня тяжелыми сводами моей маленькой квартирки на улице Милана Бонзо. Квартирки, которую, я стал искренне ненавидеть за последние два года.
– Все хорошо – ответил я, только из уважения к этому человеку – Нет причин для беспокойства.
Доктор Киннер лишь кивнул, не глядя на меня, и по всему было понятно, что он мне ни капельки не поверил.
– Может быть, сегодня вечером, если ты не против, отужинаешь с нами? – предложил Киннер – Петти приготовит лимонный пирог, который мне одному никак не осилить, уж поверь.
Я знал, что сулит это приглашение. Доктор попытается разговорить меня, узнать как в действительности обстоят мои дела и чем я живу теперь, после смерти супруги. И сколь искренними бы ни были побуждения Киннера, я не хотел всего этого, не хотел разговоров, не хотел обсуждений и утешений, не хотел чтобы меня жалели. Меня не за что жалеть.
– Сожалею, доктор, но у меня уже есть некоторые планы на этот вечер.
– Понимаю – сказал Киннер так, словно распознал мою лож и простил меня за нее – И все же я не забираю назад свое приглашение. И если твои дела вдруг отменятся, Клиф, нам с Петти будет крайне приятно разделить с тобой этот ужин.
– Спасибо доктор. До вечера.
Я развернулся и быстрым шагом пошел к выходу из клиники, искренне надеясь, что оставить здесь найденного мной зверя было хорошей идей. Мне бы очень не хотелось вернуться и узнать, что кто-то пострадал при контакте с животным, а ведь такое более чем вероятно, и ожог на моей руке тому доказательство. Но что мне оставалось? Взять его домой? Сдать в полицию? Или бросить там, на кладбище? Я понятия не имел, как было бы лучше поступить в такой ситуации, потому сделал то единственное, что первым пришло в голову. Утишала мысль, что доктор Киннер предупрежден, и я очень надеялся, что он отнесется к моим предостережениям со всей серьезность, и примет меры предосторожности. Я точно решил, что вернусь в клинику вечером, как только смогу, чтобы принять участие в дальнейшей судьбе животного. Мне казалось это очень важным, и вместе с тем было крайне интересно все же выяснить, кто такой этот странный зверек, на что он действительно способен и как оказался на том старом дубе. Ответы на все эти вопросы ждали меня впереди.
3. Настоящий Автор
«Порывы ледяного ветра срывали с облысевших деревьев немногочисленные почерневшие листочки – жалкие останки былого величия лета – и уносил их прочь, в серую неизвестность грядущего царства холодной зимы. Нейтану показалось, что он нашел подходящую ассоциацию для данного действа. В ней ветер представал яростным, нетерпеливым и преисполненным похоти любовником, срывающем в своей неистовой страсти, последние клочки белья с напуганной но покорной публичной девы, давно уже принявшей свою судьбу, такой же серой и очерствевшей внутри себя, как этот осенний лес.
Какая