блохи скачут наперегонки по белой твоей простынке
так и живем учишь и учишь ребят но
толку в тебе как в заезженной старой пластинке
просыпаюсь рано спит жена и кошка под боком
гигиена и санитария чего от меня вы ждали
и христианский Бог глядит на меня Всевидящим оком
и еврейская мама глядит на меня из космической дали
«о наши потери! казалось, раз помолись Марии…»
о наши потери! казалось, раз помолись Марии,
не поможет – молитву сотню раз повтори и
все, что утрачено, возвратишь с лихвою.
но я никогда не увижу волошинских облаков Кимерии,
проплывающих над головою.
и смотровая площадка – все это в вашей власти,
все для вас, а не для меня – в зубастой пасти.
что вам до инородца, тем более – до иноверца?
видели очи, что захватили жадные руки имперца?
ешьте, хоть повылазьте.
ешьте вместе с кровью пролитой, с Перекопом
с расстрелами, оккупацией, депортацией, так, галопом,
мчится история, зная, что все завершится развалом.
что до наших жизней – они проходят по узким тропам.
скоро совсем пройдут. дело – за малым.
в нашей жизни важно не делать движений резких.
мне не видеть армянских церквей и крепостей генуэзских,
пещерного города и наклонных улочек Бахчисарая.
мы сходны с тенями на осыпавшихся фресках.
задумался Бог Предвечный, книгу жизни листая.
пересекает небо ласточек стая.
«ничего что я сегодня без галстука и пиджака…»
ничего что я сегодня без галстука и пиджака
без слона мерседеса верблюда и ишака
ничего что иду сегодня один на своих двоих
слава Богу никто пока не отрезал их
ничего что сегодня я без царя в голове
ничего что идей у меня не одна и даже не две
ничего что в ушах у меня музыка а не шум
ничего что лукав престарелый еврейский ум
ничего что не стрижен год лет сорок небрит
ничего что земля одессы у меня под ногами горит
вы уж простите что без скандала и лишних слов
что иду домой а не гонят в расстрельный ров
ничего что я перед всеми в долгу но не в долгах
ничего что во мне в глубине все же гнездится страх
ничего что песня моя монотонна как звон сверчка
ничего что сегодня я без галстучка и пиджачка
«ели картофельную шелуху варили крапиву…»
ели картофельную шелуху варили крапиву
повторяли пословицу не до жиру хоть быть бы живу
мальчик учит сказку про гипотенузу и катет
керосина в лампе на донышке на вечер не хватит
помянем на ночь советских бабушек наших
постниц и праведниц не хуже древних монашек
я корова и бык я мужик хоть и баба все мы гермафродиты
мужья убиты дети голодны внуки хоть будут сыты
внуки будут сыты правнуки возмужают
займутся