Через месяц мать умерла. А Нина, чтобы покрыть долги, образовавшиеся после лечения мамы, стала брать подработки, ни от чего не отказываясь. Несмотря на то, что её очень унижало положение, в котором она оказалась, всё равно ловилась за соломинку, карабкалась по лестнице жизни и верила, что настанет час и всё изменится в этой жизни, её жизни.
А пока каждое утро выходила мыть полы в своём подъезде, где все её знали. Она с методической точностью в одно и то же время, усердно и тщательно это делала.
На лестнице всегда были и окурки, и плевки, и конфетные обёртки, и кошачий помёт – всего насмотрелась в своей безысходности Ниночка. Бывало, в пять утра выйдет, одевшись поневзрачнее, чтобы никто не узнал, до шести уберёт всё на площадке и бегом на завод. Вытирает пот со лба и благодарит Бога, что никого не вынесло из знакомых в момент её трудолюбивого приступа. Да и хорошая добавка к зарплате за такой труд не вредила, а наоборот, весьма укрепляла дырявый бюджет и придавала уверенности каждому её шагу.
Работала до потери пульса ради того, чтобы дочь не чувствовала нужды ни в чём, не была обделённой ничем. Винила себя за то, что оставила её без отца, хотя это была его инициатива. Но что ни думай, а семья совсем расклеивалась.
Всякий раз, идя со смены домой, она мечтала повернуть ход стоп в обратном направлении, потому что там, в доме, который должен был стать крепостью, её никто не ждал. На заводе были приятели, во дворе – подруги, но она всё равно была одна, брошенная и никому не нужная. Вот и приходила в пустую квартиру только на ночь.
Валентина понемногу обозлилась на свою судьбу за то, что не оставила та ей выбора, лишив женского счастья. От этого радость только уходила всё дальше. А сознание намекало, что она лишь доживает свою жизнь, что невезучая, и что нет возможности уже на что-то надеяться. Попытка начать всё сначала, родившись заново, умирала на корню.
«Несчастье – вот мой удел», – думала она. Такие неприятные мысли портили настроение изо дня в день. Находясь в постоянном стрессе, когда нервы напряжены, Валентина волновалась даже без причины, потому что сама себе уже рисовала страшные картины того, что могло ещё произойти.
В этот момент жизни дочь её была предоставлена сама себе. В пятнадцать лет каждая девчонка мечтает утвердиться в обществе раз и навсегда, да так, чтобы никто не указ. Слова матери, за полночь открывающей дверь на стук пришедшей дочери: «Где была?» на гулёну не действовали, а лишь наоборот, разжигали аппетит.
– Я взрослая, делаю, что хочу.
– Смотри, а то хотения твои закончатся веселухой.
Так и случилось. Наталья, от природы девка нестандартная, красивая, взгляд не отвести. Глаза крупные, чёрные, как у цыганки, сама смуглая, будто только с пляжа в пик лета. Фигурка точёная, всегда по моде и вызывающе одетая, вся такая юркая, шустрая, додельная,