Второй мечтой мистера Глэда была мечта о путешествиях, но к моменту, когда он смог бы её воплотить, от неё ничего не осталось… Марк перехотел свою мечту, перемечтал что ли… И чудесные города стали очередными галочками в его блокноте, а непостижимые края и страны – чёрными штампами скучного загранпаспорта.
Была у мистера Глэда и третья, (вытекающая из второй), заветная, тайная мечта о собственном острове. Вслух он, конечно, об этом никогда никому не говорил, (поэтому она и не засчитывалась шнырликами как Заявленная). На стене кабинета Марка всегда обновлялись вырезки из газет с похожими на выкройки клочками суши: от природных тропических островов – Сейшелов, Багам и Гаваев, до искусственно насыпных, таких, как белый архипелаг в бирюзовых водах Джумейры.
А этим утром глава человечьего семейства захотел купить себе чертёжную доску и новый смычок, поэтому в Магическую Супницу опустилась пара шариков цвета асфальта: один потусклее, другой – чуть поярче.
Пока его жена и дочь застряли в бакалее, Марк встретил знакомого аптекаря и их шнырлики разговорились:
– Как ты? Больше не синеешь? – шлёпнул пяткой по пятке друга Тянуч.
– Да всё выкрутасненько! Выздоровел и ловлю удачу! – ответил Дурнеус, тряся пакетом с мечтами. – Ты-то как?
– Кхе-хм, прыгаю по-маленьку, шью, клепаю, давно не ловлю, правда, – вздохнул Тянуч.
Тянуч и правда всегда что-то починял в своей мастерской, которой служила большая (оставшаяся от хеллоуина) тыква с окошками глаз и ртом-дверцей. На внутренней окружности тыквы красовалась коллекция рюкзачков, втягивателей энергии, сачков и кошельков, а сбоку стоял стол с инструментами, проводками, колбочками, швейной машинкой и даже крохотным примусом.
– А я уж хотел было махнуться мечталками, – раздосадовался Дурни.
– А что не ловишь?
– Липучесть…, – голос Тянуча охрип.– Липучесть уже не та, только тсс об этом!
– Ошнырлеть можно! – выкатил глаза Дурни.
На самом деле Тянуч уже давно утратил свою липучесть, а то, что ему удавалось ловко приклеиваться к потолку или к стене – было всего лишь трюком. С появлением детей времени для ловли почти не осталось. Хотя о посинении и полной потере прыгучести не могло быть и речи, супруги всерьёз задумались о смене деятельности – из Ловцов – в обслугу других Ловцов. И если уж непрозрачным не суждено было как раньше мечтать, а прозрачным – как раньше ловить и собирать мечты, то с этим нужно было как-то смириться и просто жить дальше, что шнырлики и сделали.
– Чем спасаешься?! Колёсами? – в третий раз переспросил Дурнеус. Он тормошил Нуча за плечо, а тот всё не замечал, что его приятель прилепился к стеклу магазина и болтается вниз головой.
– Смотри, сам смастерил. Никто не знает, даже жена. – Тянуч показал товарищу закреплённые под манжетом присоски. – Настенные виды спорта теперь не для меня, – признался он, вытирая