Я обратился к Егорову с вопросом:
⁃ Есть сарай или хоз постройка?
⁃ Сарай, – простонал он, – вы все там нарушите!!
Последние слова он кричал нам с Семёном Николаевичем в спины. Мы двигались от дома, по залитой болотной вонью траве к убогонькой постройке. Издалека был слышен запах и слабый вой. Семён Николаевич схватился за ремень привычно ища пистолет, послал к черту своё начальство, забравшее оружие и одним рывком оказался в сарае. Странно с какой невероятной скоростью и ловкостью передвигался он, узнав, что безоружен. Это ли не «желание смерти» в истинном виде?
Семён Николаевич закрыл рот рукой. Он боялся, что его вырвет. Вы должны понимать, что работа в следственном комитете не предполагает такого априори. Семён может многое, но смотреть на труды Василия Егорова без рвоты могут единицы. Я смог и могу вам рассказать, что увидел.
Пола в сарае не было. Была земля. Из этой земли тонко и лениво тянулась трава. В середине этого естественно пола был кусок линолеума. На нем – туловище женщины. Василий отсек от неё лишнее (как он сам заметил потом): руки, ноги, груди. Все отсеченное перевязал как умел, чтобы не истекла кровью.
Тогда еще мы даже не догадывались, что именно хочет сделать с ней и предыдущими тремя Василий. Девушка умирала у нас на глазах. Вокруг нее, в этом сюрреалистическом домике, вились и бегали пауки. Они окутывали ее паутиной с ног до головы и, если приглядеться, все ее тело уже поблескивало серебром паутин.
Семён Николаевич наклонился над девушкой. Из под не головы быстро выполз гигантский паук, чуть меньше моей ладони. Семён Николаевич громко сматерился.
Я вернулся к Василию, лежавшему на полу. Он выкручивался, чтобы посмотреть на меня. Он улыбался.
⁃ Видел? – глаза Василия горели, – ты видел Ротакора?
Игорь сильнее прижал его к полу и надавил на руку. Василий продолжил кричать:
⁃ Ротакор! Он почти закончил! Он дал бы ей Новый Дом!
4
Я стал почти знаменит. У меня взяли интервью ребята из Вести.Калининград. Меня пригласил к себе руководитель Семена Николаевича, подполковник Булатов. Он кричал на меня, дескать «какое ты право имеешь участвовать в задержании и за каким хреном Семён вообще тебя взял с собой». Пытаясь мыслить позитивно, я убеждал себя, что «это тоже слава».
Семён Николаевич глотал оскорбления Булатова смиренно и молча, как истинный христианин.
⁃ Вот, ты мне ответь, Сёма, – он нарочно использовал эту форму имени, чтобы больше подчеркнуть своё пренебрежение, – ты сюда сесть хочешь, да?
⁃ Нет, – спокойно ответил Семён Николаевич. Он не врал.
⁃ Как это? – кривлялся Булатов, – в тебе мужских амбиций нет что ли?
⁃ Товарищ подполковник, – Семён Николаевич пытался его усмирить.
⁃ Че ты тут «товарищкуешь»? – не успокаивался Булатов.
Семён Николаевич молчал. Он думал о своей семье. Его дочь через полтора месяца идёт в школу.