Преподавала этот предмет дама лет сорока – судя по фигуре, серьезно занимавшаяся культуризмом. На первом занятии она представилась как Стерлядь, уточнила, что ударение надо ставить на втором слоге, затем процитировала Гёте в переводе Пастернака: «Теория, мой друг, суха, но зеленеет жизни древо», – после чего Сергей и пискнуть не успел, как стал мужчиной. Потом был полугодовой курс с занятиями раз в неделю по два часа. Разумеется, Новицкий старательно учился по всем предметам, преподаваемым ему в Центре, но только уроков Стерляди ждал с нетерпением, чему сам был немало удивлен. По завершении курса преподавательница подвела итог:
– Ну, юноша, хотя до полноценного героя-любовника ты еще недотягиваешь, но такая задача перед нами с тобой и не стояла. Зато теперь я уверена, что тебе не снесет крышу, когда первая же встречная шмара покажет сиську или еще что-нибудь. Успехов!
Повернулась и навсегда исчезла из жизни Сергея.
Так вот, по сравнению с этой дамой Екатерина проигрывала по всем статьям, в силу чего первым действием нового императора должно стать расстройство грядущей свадьбы. Вторым – нейтрализация «друга», то есть Ивана Долгорукова. Слишком уж он хорошо знал Петра, поэтому теперь ему самое место где-нибудь в Сибири. Тем более что этот дурак сам так замечательно подставился с поддельным завещанием. Значит, его судьбой займется Остерман – ну должен же он понимать, что иначе в конце концов Долгоруковы его элементарно сожрут! Если же не справится – придется перепоручить дело Миниху.
Этого Новицкий выбрал оттого, что он ему просто понравился. Судя по тому, что дошло до двадцать первого века в документах, Бурхард Христофор Миних за всю свою долгую и богатую событиями жизнь ни разу никого не предавал, хоть и имел к этому немалые возможности.
И теперь, глядя на вошедшего в комнату верзилу, Сергей чувствовал, что его заочные впечатления, похоже, оказались правильными.
– Подойди поближе, генерал, – тихо сказал, почти прошептал император. Причиной этого была какая-то настойка, которой Сергей несколько раз полоскал горло перед самой отправкой в прошлое, и теперь из-за нее першило в глотке, а голос был негромким, хрипловатым и ломающимся. Врачи обещали, что это пройдет примерно через трое суток, но постепенно.
Дело было в том, что аппаратура Центра могла принимать из прошлого только изображение, но не звук. Кое-что удалось воссоздать, расшифровав записанную картину вибрации стекол, но далеко не все и с довольно низким качеством. Поэтому достоверных записей голоса Петра Второго в распоряжении Центра не имелось, и вопрос, похож ли на прототип голос Новицкого, оставался открытым. Вот и было решено сымитировать, что в результате перенесенной болезни у молодого императора начал ломаться голос, тем более что в его возрасте такое часто бывает