Эта его манера все «разжевывать», произнося слова медленно и совершенно не меняя интонации, обычно вызывала желание залепить звонкую затрещину, чтобы хоть немного разбудить вечно флегматичного парня. В роду Бобровичуса были – чем он премного гордился – финны, литовцы и русские, что накладывало на характер сержанта определенный отпечаток. Впрочем, в боевой обстановке «отпечаток» чудесным образом исчезал, и Андреас получал просто удивительную способность мгновенно принимать решения и действовать сообразно обстановке. Но сегодня Лика готова была простить ему все эти бесконечные «де-е-вя-ять де-евятна-а-адцать – по-остро-о-е-ние». Она, быть может, даже и расцеловала его, фигурально, конечно, выражаясь. Ну, не любила она все эти «телячьи нежности», не любила, и все тут! А еще больше не любила экзальтированных дамочек, которые всех благодарили с помощью поцелуев, по-видимому полагая, что эти самые «все» так и жаждут их лобзаний…
– Я б тебя поцеловала, Андреас, – с улыбкой произнесла она вместо всего этого, – да только вот образина твоя вечно небритая. А ты не боишься?
Десантник флегматично пожал плечами: дескать, чего мне бояться? Вот уж действительно глупый вопрос – чего Андреасу бояться? Нагоняя, что он получит после окончания операции? Так ведь сказал уже: на «губу» – сгущ и галеты. Понизят в звании? Станет не старшим сержантом, а младшим? Велика потеря, в следующем же выбросе вернут лычку назад, никуда не денутся. Ну, а если не вернется, если погибнет в бою? Тут и вовсе ясно, победителей и павших, как известно, не судят. Все это настолько явно отобразилось на меланхоличной физиономии десантника, что Лика не выдержала и рассмеялась…
Рассмеялась она и сейчас, глядя на спящего сержанта. Насколько бы ни были опытными ребята, перед операцией все равно мандражируют. Ну, а как не мандражировать, когда летишь в практически беззащитном челноке (пассивная защита, все эти антирадарные покрытия из холодной плазмы, отстреливаемые ловушки и фантомные цели, не в счет), и от тебя вообще ничего не зависит: собьют – значит собьют. Правда, есть еще атмосферные истребители прикрытия, это уже куда серьезнее, чем вся прочая защита, вместе взятая, но риск все равно большой. А этот дрыхнет! Как ни в чем не бывало! Самым наглым образом! Во нервы у человека, только и остается, что позавидовать…
Над выходной рампой загорелась зеленая «разрешающая» панель. Судя по передаваемой на корпус вибрации, до приземления оставались считаные секунды: тормозные двигатели работали вовсю, гася неслабую инерцию многотонной машины. Андреас, как по часам, проснулся, деловито опустил вниз щиток своего командирского шлема, протянул руку к штурмовой винтовке, удерживаемой специальными захватами в основании ложемента… и замер, будто