Было для него и другое любимое занятие – это беседа со странниками. Среди них был один старый моряк, много путешествовавший по свету. Он даже служил у ганзейских купцов, и его как-то забросило в Новгород.
Антониев монастырь в Великом Новгороде. Гравюра
Моряк с восторгом рассказывал о дальнем северном городе, говорил о блеске золотых куполов церквей, о звучном колокольном звоне, о крестных ходах, о замечательной церковной службе, уносящей душу на небо. И юноша упивался этим рассказом, и что-то манило его в эту безвестную даль, туда, к беспредельным снегам, под холодное небо, к северным богатырям, умевшим так славить Бога на своей суровой, благословенной земле. Он полюбил эту землю, людей и церкви Господина Великого Новгорода.
Как-то он сидел вместе с матерью в саду. Она задумчиво смотрела на догоравшее дневными огнями небо и тихо произнесла:
– Помнишь, мой дорогой, мы часто сидели здесь? Я учила тебя тогда любить Бога. Хорошее это было время. Я думала, что долго буду рядом с тобой, но поняла, что скоро должна уйти. Ты останешься один. Я верю в тебя и не буду напоминать о наших бедных – ты сам их не забудешь. О тебе я буду молиться, чтобы сбылась моя мечта. Знай, я вымолила тебя у Бога, я хочу отдать тебя Ему! Забудь мир, люби Его одного, Он зовет тебя!
– Да, мама, – сказал он, – я хочу посвятить жизнь Богу и буду иноком.
– Тогда я умру спокойно, – ответила она, прижимая сына к сердцу.
В Риме много говорили о богатом молодом наследнике, который после смерти родителей быстро распродал все имущество и куда-то исчез. Сначала думали, что он уехал путешествовать, но известий о нем не было. Никто не заметил, что как раз с того времени несколько бедных семей стали жить обеспеченной жизнью. Вскоре началась междоусобная война, и тогда совсем забыли о богатом наследнике. А он больше не возвращался в Рим.
Сын боярина
Идет заутреня в домашней церкви большой усадьбы богатого и знатного боярина Колычева. Редкие восковые свечи да огни лампад озаряют иконы, скользят по их темным ликам. На клиросе звучит одинокий голос дьячка. Старый священник как-то по-будничному произносит возгласы, но служба полностью захватила сына боярина, Федора.
Словно вросла в его сердце эта тихая церковь, и темнота раннего зимнего утра, и задумчивые огоньки, и голос на клиросе, и голос из алтаря. И чувствует его душа, как невидимо и неслышно к этому храму подходит Сам Христос и смотрит в души людей.
Смотрит Он и в душу Федора, смотрит долгим, немного грустным взглядом, и взор этот спрашивает мальчика: «Любишь ли ты Меня, помнишь ли ты Меня?»
He слышит уже Федя ни голоса дьячка, ни голоса священника, не видит больше ни знакомого иконостаса, ни темноты, ни огоньков. Видит только одного стоящего перед ним Христа, слышит только шепот Его слов, слышит сердцем, душой.
Симон Ушаков. Филипп, Митрополит Московский