Вообще, взаимоотношения Любимова с власть имущими – особая тема, которую Юрий Петрович не обошел вниманием в своей книге «Я. Рассказы старого трепача».
Он с юмором вспоминает, как на премьеру спектакля «Мастер и Маргарита» в театр пришел заместитель министра внутренних дел СССР. Как водится, после спектакля зашел в кабинет режиссера. И принялся допытываться, кто дал разрешение на постановку. Юрий Петрович ответил, что это и так всем известно. Уточнить генерал постеснялся. Тем более что его явно волновало что-то еще. Голая женщина на сцене, догадался Любимов. Милицейский чиновник прямо ответить опять засмущался. В отличие от своей супруги, которая была, казалось, в негодовании.
Но закончилось все мирно. Потом Любимову еще и специальный пропуск дали, чтобы гаишники на дороге не останавливали.
– Юрий Петрович, замечательная книга у вас получилась. Спасибо вам за нее.
– Да бог с ней. Для меня-то было главным другое. Я же старый был, когда писал ее, 62 года исполнилось. Хотел сыну оставить о себе память. Не думал, что так долго заживусь на этом свете.
В тетради писем, адресованных маленькому сыну, Любимов так опишет день, когда он узнал о лишении гражданства: «1984 г., 16 июля. В этот день, Петя, стал я человеком без гражданства. Пришла итальянская полиция. Сообщила, что звонил советский консул Турина, настойчиво просил позвонить. Сухо, твердо довел до моего сведения указ о лишении гражданства СССР. Потребовал встречи и сдачи паспорта. Оставлю как сувенир, а потом посмотрим, что будет через год-два. Спросил, кем же вы меня сделали: грузином, таджиком, французом. Я как был русским, так и остался. Совсем распоясались после смерти Андропова. „В России нет закона, есть столб, а на столбе корона. А. С. Пушкин”. Так и закончилась 20-летняя борьба с обалдевшим советским правительством».
– У вас сын ведь совсем молодой. И как вы, язык общий легко находите?
– С ним нахожу. А вот с более молодыми… Но и ему уже тяжело общаться с 17-летними. Хотя у него другая ситуация – Петр воспитывался за границей, знает пять языков.
– Вы с ним часто видитесь?
– Он пока здесь работает. Но ему трудно. Говорит: «Папа, у вас все сложно, я лучше уеду». Устал парень от бессмысленности.
– Если он у вас спросит, где лучше жить, что скажете?
– Как сам решит. Ему жить. Я могу ему насчет женитьбы посоветовать. А так – нет.
– Юрий Петрович, а это правда, что вы помните похороны Ленина?
– Ну а почему нет? Меня на них брат повел. Он был комсомолец, идейный, хотя папа у нас был буржуй. Мы же были лишенцами – почти получеловеками. Лишенца могли и в десятилетку не взять. И тогда мама, она была учительницей, посоветовалась с подругами, и те сказали, что если Юра хочет спокойно жить в этой стране, то должен идти в рабочие. И я в 14 лет пошел.
– А потом и брата вашего оправдали? Он написал письмо Сталину, и его восстановили в правах.
– Так это все для видимости делалось. Им в тот момент