— Спасибо тебе, Иосиф, — как можно ласковее сказала она, и впервые увидела улыбку на его лице. Такая улыбка могла принадлежать только ангелу, и Шифра решила, что правы люди Модиина давшие ему кличку Прекрасный.
" Нет, он не был слабоумный и не тихо помешанный, — решила Шифра, — просто его голова работала не так, как у всех остальных".
Эта необычность Иосифа привлекала и одновременно отталкивала.
Взрослые его побаивались или презирали. Для детей селения он был главной забавой, они дергали его за потрепанную грязную рубаху, свисавшую до самых пят. Бросали в него камни. Без устали дразнили и строили рожи, а те, кто был смелее, приближались к нему, дергали за бороду и даже били палками…
В ответ получали беспомощную, застенчивую и беззлобную улыбку. Это и была улыбка Иосифа Прекрасного.
Но однажды все изменилось. В одну из подобных беспощадных игр вмешалась Бат-Шева. Она шла с базара домой и, увидев происходящее, поставила на землю тяжелые корзины, подняла первую попавшуюся палку и бросилась на разыгравшихся детей. Те, как испуганные воробьи, разлетелись в разные стороны.
Бат-Шеву побаивались и без палки.
Ей было лет двадцать пять, рослая, с большой копной темных вьющихся волос, в хламиде из грубой серой ткани, она казалась им злой и опасной старухой. Всегда сердитая, мрачная, к тому же жила в темной пещере на окраине Модиина.
Даже самые храбрые мальчишки опасались посещать эти подземные дома, в которых жили их односельчане.
Разбежавшись и попрятавшись, дети издали ожидали, пока Бат-Шева взвалит на плечи тяжелые корзины и продолжит путь в свое ведьмино логово. И тогда они с новой силой смогут продолжать веселую и беспощадную игру. Все равно Иосифу некуда деваться. Он ведь не имел своего дома и ночевал там, где заставала его ночь — чаще всего в покинутых подземных жилищах. А иногда и просто на улице, где-нибудь под деревом или у забора.
Однако на этот раз произошло нечто необычное. Иосиф робко подошел к Бат-Шеве и взял в свои руки обе тяжелые корзины.
Дети мигом затихли. Иосиф поднял этот груз, как если бы это был легкий полевой одуванчик.
— Вот это с-с-и-л-и-щ-а! — с восторгом прошептала восьмилетняя Рут. И первая освободила свои карманы от камешков, собранных ею, чтобы бросать в Иосифа. То же самое сделали другие дети. Они стояли ошеломленные.
Лишь самые смелые мальчишки последовали за Бат-Шевой и Иосифом, но, встретив грозный взгляд женщины, в нерешительности остановились.
С тех пор в селении знали, что Иосиф находится под защитой Бат-Шевы. Как знали и то, что она, одинокая женщина, вдова, приютив тихо помешанного, сделала богоугодное дело.
Хотя были и такие, что находили для этой женщины множество недобрых слов.
— Смотрите, — подзуживали они других, — нашла себе утеху на старости лет, и главное кого? Несчастного бездомного сумасшедшего.