Юдит не хотела думать о хамсине. Она не любила, когда голубизна весеннего неба теряла искрящуюся прозрачность и серовато-желтая вуаль пыли заволакивала все вокруг.
Даже Иудейские горы тускнели и медленно растворялись в светло-коричневом тумане пыльных облаков.
Она искренне сожалела, когда исчезало весеннее солнце, блекла трава, еще недавно сиявшая густой россыпью водяных капель. Скрутившиеся листья покрывались густым покровом пыли и судорожно трепетали под порывами пыльного горячего ветра.
Чуткая душа Юдит наполняется грустью. Ей хочется плакать.
— Хамсин… — вздыхает она.
Надо срочно возвращаться домой и прикрыть молодые побеги чеснока и лука, высаженные недалеко от дома. Они нуждались в её защите. У неё всегда были наготове старые, но все еще плотные циновки.
Еще в прошлом году Элька помог ей уложить в землю керамические трубки, по которым вода из колодца могла поступать к этому участку.
Юдит вытащила из водосборника полное ведро и осторожно, чтобы не пролить ни капли, залила в широкий раструб, находившийся рядом с водосборником.
Ведро, еще ведро. Она невольно думала о том, что этот колодец-водосборник выкопали её брат Давид и Ицгар. Вспоминала, как они оба измазанные водонепроницаемым раствором, лепили его на стенки колодца, чтобы он сохранял всю, до капельки, собранную воду.
Теперь из этого колодца она поднимала воду, ведро за ведром, спасала свою долю, вносимую в семейную кассу.
Лук и, особенно, чеснок приносили приличный доход. Римляне хорошо за них платили. Они были важной частью ежедневной пищи римских солдат.
Глава 3
Друзья
Вытаскивая ведро за ведром, Юдит думала о дружбе её брата Давида с Ицгаром. В сердцах удивлялась этой дружбе. Что общего могло быть у её молчаливого, заполненного тайнами брата, и рассудительного Ицгара?
У каждого был свой характер. Ицгара увлекали военные игры. Он был как его отец Бен-Цур, коренаст, плотно сложен, мускулист и предельно самостоятелен. Во всех играх сверстники сразу же ему подчинялись.
Иное дело Давид. Он внимательно наблюдал за этими играми, иногда кого-то поощрял либо осуждал за неправильные приемы, причинявшие боль.
Дети не раз пытались вовлечь его в свои игры, но он находил ровную ветку дерева, пристраивался в тени и вырезал на палке замысловатые узоры. Потом отдавал эту палку кому-нибудь из сверстников. Иногда он находил тростниковый стебель, мастерил из него свисток или флейту. Терпеливо дожидался окончания игр, и, пристроившись к Ицгару, направлялся домой.
Давид выделялся высоким ростом, был худой, жилистый, смуглый. Ицгар уступал ему ростом, но был значительно шире в плечах.
Брат ходил быстро, легко, как будто не касаясь земли — Ицгар ступал тяжело, как слонёнок.