Ведь это же не только символы и философские схемы. Это история отношений живых людей и написана она так, что не остается сомнений: перед тобою исповедание опыта – не только духовного, но и сердечного. И не случайно, я думаю, такое посвящение у романа: той, без которой эта книга никогда не смогла бы появиться на свет.
Да, на Руси у нас разум испокон не бесчувственен и не холоден, как, впрочем, и сердце живое человеческое – не бездумно. Невольно вспоминается духовная заповедь святых отцов: ум держи в сердце…
И возникает неожиданное сопоставление. Эта напряженная драма мысли и чувства «Крушения» и… переписка русского философа Лосева Алексея. Этот герой прошел свой страшный Лабиринт не в романе, а в жизни. Лабиринт жестокой судьбы… Лосев был репрессирован в тридцатые годы. Меня в свое время потрясли письма, которые он писал из тюрьмы жене. Не могу удержаться и процитирую фрагмент одного из них. «Никогда раньше не была посылаема такая покинутость Богом и людьми, такие метания во тьме и буре по бездонному и безбрежному морю. Кто это поймет, кроме тебя!? Бесплодные вопросы доводили меня порой до такой тоски, что в душе начинала клокотать черная буря протеста, ропота и настоящего бунта против высших сил. Ум все время успокаивал. Ум, воспитанный на борьбе с ложными и искаженными формами мысли и жизни, все время вел себя образцово, стараясь внести мир и покой. Но душа мало подчинялась уму, и клокотал озлобленный огонь и темный ропот против Неба, разрушившего столь ценную и редкую жизнь, каковой была наша с тобой. И теперь еще временами нападает на меня эта мучительная смесь злого и яростно клокочущего бунта с беспощадной немощью, бессилием и отчаянием. Одни и те же сны являлись мне в течение полутора лет; и прекратились, кажется, только теперь. То снится мне… что держу в руках какую-то очень, очень интересную книгу и знаю, что в ней есть одно замечательное место, рисующее всю мою жизнь. Ищу, ищу это место, – и никак не могу найти. То стою на клиросе и веду богослужение. И вот наступает время, когда нужно вставить особую стихиру, а я ее не приготовил и нигде не могу найти. Служба останавливается, а я бесплодно и мучительно продолжаю свои поиски. Масса и других снов, но – все в этом же роде… Часами твердил твое сладкое имя и звал тебя на помощь, никак не имея возможности поверить, что мы разлучены навеки». И, тем не менее, в письмах звучит надежда!
Роман Астахова также оставляет надежду, что разлучены влюбленные не навеки.
И вообще он оставляет светлое ощущение уверенности, что Надежда не тщетна. По поводу и таких вещей, которые далеки, вроде бы, от канвы «Крушения Лабиринта». Я лично, по прочтении, почему-то весьма укрепился в вере, что государство русское