Ваня. Если честно, не до конца.
Человек. А они все разрыдались.
Ваня. Потом их наградили?
Человек. Деньгами? Конечно. А Элькано получил еще самое большое из возможного – Король Испании подарил ему герб – Земной шар с латинской надписью: «Ты первый обогнул меня».
Ваня. Я все-таки понял – главными для него все равно были те последние минуты, да?
Человек улыбается и начинает пить чай маленькими глотками…
Человек. Ну а как тебе здесь с ненормальными?
Ваня. Неплохо. … Познавательно даже. У нас метод лечения – ничего не скрывать от пациентов. И не считать их ненормальными.
Человек. А чем их считать?
Ваня. Наш зав. отделением диссертацию докторскую пишет – новая категория в психиатрии: «предпочтение другой личности».
Человек хмыкает.
Ваня. Это как бы творческое самопреобразование.
Человек. Так что – не болезнь?
Ваня. Доктор считает, что термин «болезнь» мешает понять суть.
Человек. Ну-да, а которую?
Ваня. Поиск другой судьбы, и проживание в ней. А потребность такая имеет полные личностные права.
Человек опять хмыкает с видом «ни за ни против».
Ваня. Вы все-таки с чем к нам пожаловали?
Человек. У-у, не преувеличу, Иван, сказав, что черт знает с чем.
Входят вернувшиеся с завтрака, Ваня встает:
– Познакомьтесь, ваши соседи.
Вошедшие смотрят на человека, тот на них.
Жорж (Приветливо улыбаясь). Жорж.
Человек. (Сидя нога на ногу). Князь. Если вас не затруднит такое ко мне обращение.
Жорж. Вовсе не затруднит.
1-й. Иуда.
Человек. (Смотрит секунду, садится прямо) То есть, я правильно понимаю…
Иуда. Вы правильно понимаете.
Человек. Любопытная встреча.
Смотрят друг на друга, Жорж в этой паузе чувствует себя неловко, обращается к Человеку:
– Что же вы, князь, пустой чай пьете, там завтрак вполне недурной.
Человек. А пожалуй, что и схожу.
Ваня. (Поощрительно). Да, не поздно еще.
Человек поднимается и уходит.
Иуда улыбается всем, и в воздух, и идет в палату.
Жорж. (В ту сторону). Мне его жаль.
Ваня. Почему?
Жорж. Всё время переживает события те. Отвлечется ненадолго и снова туда к ним уходит.
Ваня. А зачем, вы думаете, он так поступил? Тридцать серебряников не крупная сумма. Тут выступал один историк по телевизору, говорил – за такие деньги можно было купить не более десятка хороших овец.
Жорж. Мы не знаем, как было на самом деле. (Морщит лоб, разговор, похоже, ему неприятен). Возможно, Иуда боялся, что римляне начнут репрессии против евреев, решил – лучше пожертвовать одним ради многих.
Ваня. Я, когда после травмы вылеживался, читал Евангелие – Бабушка приносила. Ничего там, вроде, про репрессии от римлян