Фолк оглянулся в поисках какой-нибудь палки.
– Фолли, я хотел…
От увесистой оплеухи Ник осел на землю.
– Придурок! Ты даже не представляешь, что натворил! Мне плевать на тебя и на все, что ты хотел! Все из-за тебя!
– Прости, Фолли. Я не знал… – заскулил братишка, неловко пытаясь закрыться рукой.
Фолк пнул стоящее рядом дерево. Снег обрушился лавиной, погасив гнев.
– Можно спросить?
– Ну? – Фолк сглотнул, боясь, что сейчас Ник спросит о том, о чем нельзя говорить. Он и так держался из последних сил. Заикнись брат про отца, Фолк вывалит все, что успешно давил в себе последние несколько дней. И про то, что он не хотел. И про то, что все само собой получилось…
Он сбежал из дома от истеричных криков матери. Выскочил в морозную ночь, хлопнув дверью. Папашка, как назло, увязался следом. Фолк толкнул его в сугроб и рванул на другую сторону реки, к Ивке. Лед был еще слабый, но бежать до моста слишком далеко. Папашка догнал его как раз на середине. «На отца руку поднял? Убить меня хочешь? Кишка тонка. Раздавлю, щенок!» Замахнулся. Фолк коротким ударом сбил его с ног. Бил сильно, так что рука заболела. Отец нелепо замахал руками, потерял равновесие, сделал шаг назад, второй, и вдруг провалился сквозь лед. Сразу ушел под воду, потом вынырнул и попытался выбраться наружу, ломая кромку. Он барахтался в черной дыре, уходил под воду и выныривал. Ругался, потом захрипел. А Фолк стоял рядом, ничего не слыша – в уши словно ваты натолкали, – и не мог пошевелиться…
Ник потянул его за рукав.
– Ты что, засыпаешь?!
– Не дождетесь! Чего тебе еще? – сердито ответил Фолк, еле переставляя ноги.
– Я говорю, там, в Темном… очень страшно?
Фолк вспомнил серые унылые коробки, распростершиеся под низким свинцовым небом… Зимний поселок вдруг стал зыбким, будто подернулся колеблющейся дымкой. Вечный город протянул длинные руки улиц и переулков, готовясь принять в свои объятья очередную жертву. «Ты тут никто… Ты никому не нужен… Тебя ждет расплата… Чем дольше ты бегаешь от чудовищ, тем быстрее они за тобой приходят…»
– Фолли! – откуда-то издалека крикнул Ник. – Проснись!
Фолк хотел обернуться, посмотреть на братишку, но Город уже не выпускал его из цепких лап, качая вверх и вниз, как на качелях. Так когда-то в детстве его качал отец. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Фолк смеялся, запрокидывал голову и представлял, что умеет летать. Вверх! И синее небо опрокидывается в лицо. Вниз! И он парит над целым миром, а сердце замирает от ужаса и восхищения. Это было давно. Когда они все были счастливы.
– Фолли, ничего не бойся… – крикнул ему отец голосом Ника. – Я люблю тебя!
Зимнее солнце, простреливая окно насквозь, солнечными зайчиками рисовало на стенах и потолке смешные желтые ромбы и треугольники. По комнате плыл уютный запах свежесваренного кофе. Лежать