Партизаны молчали. Не знали, что говорить. Предавать своих нельзя. Но если не отвечать – убьют. Вот и думай.
Это только в кино отважные советские партизаны гордо вскидывают голову и презрительно кривят губы в ответ на предложение немцев сдать своих. На самом деле молчать, зная, что тебя сейчас шлепнут, могут только очень и очень немногие. Еще меньше будет молчать, зная, что его станут пытать. Зачастую это хуже немедленной смерти.
И не надо спешить осуждать их. Лучше представьте себя на их месте. Это с вас сейчас начнут сдирать кожу и загонять иголки под ногти. Вам ножом будут ковыряться в животе. Вам состругивать с пальцев кожу и мясо до кости.
Вытерпеть такое могут только те, кто заранее психологически сумел отстроить себя от своего тела и погрузиться в своеобразный транс. Да, такое возможно, хотя из ста человек один-два терпят до конца. Остальные срываются. И потом, перенести пытку – одно, а перенести отходняк после нее и после транса – другое. Нервную систему еще никто не пробовал отменить. И болевое воздействие ломает самых стойких.
Олег, не меняя положения, врезал пистолет-пулеметом по шее партизана. Тот охнул и ткнулся лицом в землю.
– Ясно или нет?
– Дай-ка я. – Герман подошел ко второму и носком сапога поддел того под ребра.
Партизан скривился и заорал.
– Захлопни пасть, щенок! Тебя спрашивают – говори.
– Да, – сквозь всхлипы выдавил Степан. – Мы… скажем.
– То-то, – удовлетворенно хмыкнул Олег. – Какое сегодня число, месяц и год?
– Чего? – удивленно поднял голову Семен.
– Повторить?
– Нет! Я понял. Семнадцатое июля сорок третьего года.
– Уже лучше. Поехали дальше.
За пять минут он вытянул из партизан все, что те знали. Где какие немецкие части стоят, какими силами располагают. Где комендатуры, где районная управа. Сколько полицейских из вспомогательных подразделений. Где базируется партизанский отряд. Сколько человек, какие задачи перед ним стоят. Где проходит фронт.
Партизаны, окончательно переставшие понимать, что происходит, и подгоняемые подзатыльниками и пинками, говорили искренне. Или почти искренне.
Получив информацию, Олег оставил партизан лежать, а сам отошел с парнями чуть в сторону.
– Ну что, данные у нас есть. Конечно, не самые точные, но и этого хватит. Надо уезжать.
– А этих отпустим?
– Не с собой же тащить. Возьмем оружие…
– И одежду, – предложил Виктор.
– Зачем?
– Чтобы не очень шустро к своим бежали. Нам еще хлопот с партизанами не хватало.
– Угу. В общем, заберем все и отпустим.
Когда гестаповцы (партизаны на этот счет имели сомнения, но как же еще их называть?) объявили, что отпускают их, Семен сперва решил, что они так шутят. Дадут отойти метров на двадцать, а потом выстрелят в спину. Доверять врагам нельзя.
– А оружие? – несмело спросил Степан.
– Мы его заберем. Как трофеи. И еще – скидывайте одежду. Штаны и куртки.
– Зачем?
– Затем! –