Татьяна Валерьевна Емельянова г. Санкт-Петербург.
«Я хочу рассказать о случае, который я с ужасом вспоминаю вот уже 30 лет. И какое счастье, что вовремя нашелся человек, который не допустил, чтобы это легло тяжелым камнем на мою жизнь. Если бы не обошлось тогда, сейчас бы меня на свете не было – руки бы на себя наложила. Жили мы тогда в большой коммунальной квартире на четыре семьи. В одной комнате жила пожилая пара: она медсестра, он уже на пенсии, в другой мы, а в двух других молодая семья с шестилетней девочкой и их родители. Ребенок он и есть ребенок, как за ним ни смотри – не усмотришь. То она с балкона свесится, то под ногами у взрослых крутится. Да к тому же дед с бабкой конфликтовали с невесткой, и смотреть за ребенком отказывались, а родители своими делами были заняты. Поэтому это был типично “коммунальный ребенок”: то подкормится у медсестры, то у меня блинчик перехватит, то в чужой холодильник залезет. Но никто ей это в укор не ставил – единственный ребенок на большую квартиру, все ей с рук сходило. Разве что иногда родителям скажешь, чтобы объясняли, что нельзя брать чужое. Они на это рукой махнули, а я чуть не поплатилась.
Тогда как раз осень была – время консервирования. А в 1960 годах к этому люди относились серьезно – запасались и компотами, и маринованными овощами. Вот и я собиралась мариновать помидоры. Приготовила все: перец и лавровый лист в блюдце, в красивую кружку отлила уксусную эссенцию и на стол поставила, а сама взялась в раковине банки перемывать. К столу стояла спиной и не заметила, как девочка подскочила к столу, схватил со стола эту кружку и, приняв эссенцию за обыкновенную воду, выпила эту жидкость. Услышала я только звон разбитой чашки и хриплый плач. Родители ушли в кино, от бабки толка никакого, дед на меня с кулаками набросился. Вызвали “скорую помощь”, а тогда они точно так же, как и сейчас, ездили – не дождешься. А на ребенка смотреть страшно было – рот не открыть, сплошной отек, дыхание со свистом, плакать не может, только слезы дорожками текут. Под рукой ни молока нет, ничего. Что делать, не знаю, да еще бабка воет, меня проклинает. А мне хоть в окно бросайся от ужаса и чувства вины. К счастью, прибежала медсестра. Вот она-то и принесла склянку с синей жидкостью – амилойодином.