С таким Ужасом совладать не смог никто из обитателей всех трех домов, включая детей и собак. А ведь это был дворовый «час пик», когда детишки вовсю носились на площадке, когда выводили на прогулку домашних псин всех пород. А в скверике, за грубо сколоченным, плохо оструганным столом, потемневшим от времени, как и в старину, «забивали козла» пенсионеры, потягивая пивко вперемешку с водочкой. То есть двор был востребован именно в это время суток, и терять его люди никак не хотели.
Стали звонить в милицию, жаловаться. На четвертые сутки начальнику отделения надоело выслушивать от дежурных о постоянных звонках, и он послал участкового Серегина. В смысле, не далеко-далеко, а разобраться, что там за бодяга, принять меры, выявить виновных, словом, хватать и тягать.
Младший лейтенант Серегин, первогодок, только начавший топтать землю, не мог по этой причине возбухнуть и отказаться, прикрываясь тем, что это не его участок. Участок был Хлопырева, но тот, не желторотый юнец, а давно уже половозрелый «мусор» со всеми вытекающими, неделю назад «ушел в штопор», и вернуть его оттуда досрочно не было никакой возможности. У Серегина зашевелились нехорошие предчувствия по поводу этого дела, но он молодцевато козырнуть «Есть!», и пошел выполнять приказ начальства.
Вечером того же дня он при полной форме вошел в указанный двор, расстегнув на всякий случай кобуру. Наверное, он был единственным милиционером в городе, носившим табельный «макаров» в кобуре на поясе, как и написано в Уставе, где его никто никогда не носит. Пистолет носят в самых разнообразных местах – в боковом кармане пиджака, сзади за брючным ремнем, словом, где угодно, только не в кобуре. И в этом наверняка есть свой глубинный смысл, недоступный зеленым новичкам.
В общем, Серегин вошел во двор без двух минут семь, в надвинутой на глаза фуражке и держа руку на поясе. В глаза сразу бросилось непонятное безлюдие. Был «час пик» всех дворов в городе. Малышня резвилась и орала на детских площадках – самые младшие под неусыпным надзором бабушек и мам. Собаки выводили своих хозяев на вечернюю прогулку. Мужики лежали под «Москвичами» и разнообразными «числами» от единицы до семерки или просто курили кучками и трепались о бабах. В общем, жизнь во дворах кипела и била ключом во все стороны. Во всем городе, но только не здесь. Здешний двор встретил Серегина зловещей тишиной и настороженным ожиданием. Озираясь, нервно вздыхая и огибая лужи, Серегин успел пройти большую часть двора и почти дошел до детской площадки,