– Да ты иди, Полетаев, иди: занимай столик! – сказал он, видя мое нетерпение.
Зал был полон. Пришлось объясняться с метрдотелем. Убедительнее оказалось: «Я – с Артановым!». Появившийся официант тут же снял табличку со стола:
– Что прикажете? С чего начнете?..
Вошел Виссарион, ведя под руку молодого человека, невзрачного, но в прекрасной тройке, которого представил: «Семен», назвав то ли в шутку, то ли всерьез «русским Карденом». Эти знаки внимания были, видно, авансом за брюки, шитые в долг, за костюмы, которые тот давал ему напрокат, зная, что там, где появляется временами полковник, ни покрой, ни оттенки подобранной всякий раз редкой ткани не останутся незамеченными. Все имена модельеров, все виды европейских мод были ему известны. Благодаря связям с театрами знал многих актрис. Подлаживаясь под их вкусы, мечтал сколотить состояние, намереваясь пустить в дело, как только пробьет час, взойдет его звезда, когда всякий будет жаждать увидеть на плечах любовницы его роскошное декольте, его стыдливые пеньюары, скрывающие извращенность столь же редкостную, как кружева, которым он придавал столько значения. Первые успехи заставляли говорить о нем в некоторых домах, в том числе – у Павловских. Он тянулся к ним, как к чему-то необыкновенному. Они же и бесили его, ибо он пока не был вхож ни к ним, ни в один из салонов при модных журналах, и, чувствуя потребность излить недовольство, душу, язвительно рассказывал о неблаговидных проделках знати, знакомил с археологией сплетен.
Имена склонялись во всех падежах: кто с кем спит, первые жены, другие.
Виссарион питал к нему уважение; шепнул:
– Дима, приглядись! Он-то уж своего не упустит: очень информированный малый!
Болтливость портняжки поначалу раздражала, не давая возможности заговорить о главном. Но под влиянием коньяка многое изменилось. Когда сменили графин, разговор стал совсем вольным. Семен не скупился на шутки, а Виссарион оказался на редкость щедр: снял китель, подсадил знакомых девиц, потребовал еще два прибора, шампанское, прочитал из меню шесть названий – все причудливые, а чтобы поддержать веселье, забавно рассказывал об итальянских подделках «Кардена». Девицы смеялись; уже назначалось время первой примерки. Семен обещал Рыженькой скидку взамен на некоторые услуги.
Услышав: «манекенщица», соседка зарделась.
Очаровашка.
Очаровашка с озороватыми глазками.
– Тебя как зовут-то, красавица? – поинтересовался Семен.
– Дуняша!
В это время дверь распахнулись, и вошла молодая женщина в белом платье, со столь шикарной фигурой, что бантики тончайших, как нити, бретелей словно провоцировали: только потяни – и увидишь, как соблазнительны без одежд ее бедра. Провожали улыбками восхищения.
Не только я.
За ней следовал неопределенного возраста