Это было недавно. Анатолий Комаристов

числах сентября 1943 года брат Вася вернулся в Корочу, я сказал ему, что у меня в сарае спрятана венгерская граната (я спрятал её ещё зимой) и он может бросить её в огороде. Он согласился, и после моего инструктажа мы пошли с ним в огород, и он бросил её гораздо дальше, чем бросал я. Перед броском мы убедились, что на соседних огородах и во дворе детского дома нет людей.

      …Во время оккупации меня мучили фурункулы и карбункулы шеи и спины. Тётя Катя прикладывала мне на шею ошпаренные кипятком листья подорожника для очистки ран от гноя. Мазей, лекарств и бинтов не было. Перевязывала шею какими-то тряпками.

      Простуда тогда лечилась просто. Горчичники или медицинские банки отсутствовали. Разводили сухую горчицу, смазывали тряпки, прикладывали к спине и забинтовывали теплым шерстяным платком, пока я не начинал кричать от жжения и боли.

      В военный госпиталь – его развернули в районной больнице – практически никто из людей не обращался. Да там и не принимали население. Все лечились народными средствами дома, кто, как умел, что знал раньше, или слышал от соседей.

      В середине зимы наши войска стали оттеснять немцев за Белгород в сторону Харькова. Немцы готовились к отступлению, но сопротивлялись. На крыше детского дома (он был двухэтажный) сняли несколько листов железа и посадили там наблюдателя с биноклем, а несколько больших орудий поставили во дворе детского дома и в саду. Огонь вели в сторону села Бехтеевка за речку, где по их расчетам, наверное, должны находиться наши войска. На время стрельбы тётя прятала нас с сестрой в яму, в которой зимой хранили картошку. Она боялась, что наши наблюдатели могут засечь точку, откуда ведется стрельба из орудий, и мы можем попасть под обстрел.

      На выгоне, где был лагерь для пленных, немцы установили несколько своих минометов. Потом мы узнали, что солдаты и народ звали их «Ванюша». Когда они ночью стреляли, вой стоял жуткий, как от нашей «Катюши». Здание детского дома, как это ни странно, осталось целым. Его не взорвали и не сожгли. Но целых стекол осталось мало.

      После того, как немцы поняли, что наши войска окружают их, они бросили пушки в саду детского дома, извлекли из них замки, и забрали оставшиеся снаряды. Нам с ребятами было раздолье. Мы крутились около пушек, смотрели в ствол, вертели какие-то ручки, вращали стволы, пытались снять что-то с пушек.