– Да взгляни сам, – спортсмен протянул ему записку.
– Пацаны, читайте уже, хватит тянуть. Мое терпение не резиновое, – властно прикрикнул белобрысый.
– Юрец, читай вслух.
Клара, словно в замедленной съемке, видела свое письмо, листочек, сложенный вчетверо, в клеточку, исписанный аккуратным круглым почерком. Сумашествие. Сейчас в ее душу, распахнутую настежь лишь для одного, войдет вся эта разношерстная толпа. Испачкают, испоганят, пройдутся, оставят свои грязные следы. И не сможет она больше испытывать ничего, что раньше. Закроется ото всех. От всего мира.
Юра развернул бумажку. Его глаза вмиг стали еще больше.
«Почему именно ты?»
– Дорогой Юра, – начал он гулким басом, – хочу тебе сказать спасибо за ручку, которую ты мне однажды одолжил, за то, что пропустил в очереди в столовой. Знаешь, я всегда смотрю на тебя с восхищением. То, как ты умеешь отвечать на критику учителей, которые негодуют из-за твоего мнения, не совпадающего с их мнением. Твои сочинения, я их втайне читала, не злись на меня, – замечательны. Может, ты делаешь вид, что ты весь такой неприступный, но мне кажется, что ты очень хороший человек. И у тебя есть талант, который ты развиваешь. Ты потрясающий. Знай, что я тебя поддержу, можешь смело обращаться ко мне. Если не в школе, то вне ее. Было бы здорово пообщаться с тобой поближе. Твоя Клара. Я тебя…
– Нет!!! Нет! Как ты мог! Детдомовский!
Все произошло быстро.
Она рванула из схвативших ее рук, слыша за собой многочисленные шаги по снегу. Спустя пару секунд в нее полетели снежки, ледышки, большие и тяжелые сосульки.
Внезапно одна нога увязла в снегу, в сугробе, некстати возникшем на дороге. Клара потеряла равновесие и шлепнулась. Не успев толком сообразить, что произошло, холодная тяжесть остро попала в лоб справа.
Темнота.
И больше ничего.
Глава 4.
Она сидела и не могла поверить в происходящее здесь и сейчас. Все вокруг казалось фильмом, где она не знает ни своей роли, ни слов. Как в тумане. Все тело ломило, а глаза, казалось, вот-вот сомкнуться. Сон не шел. За закрытыми белыми дверьми, похожими на ставни, слышался размеренный стук каблуков и приглушенные голоса. Она перевернулась на другой бок. Еще неудобнее.
Уже неделю она лишь поглощала звуки и образы. Голова не соображала, и она сама удивлялась тому, что мысли и ощущения разом покинули ее. Ее лишь изредка спрашивали самочувствии, больше ничего, понимая, что она еще не до конца оправилась после операции.
Стук каблуков затих у ее двери. Медсестры?
– Это же та самая девочка?
– Да, говори тише! – послышался возмущенный шепот, – Удивляюсь, как она быстро пришла в себя. Все таки травма серьезная… Я же стажер, для меня тут все в новинку.
– Не похоже, чтобы она в себя пришла. Спит все время.
И тишина.
– Врач сказал, что не может толком сказать, как это для нее обернется. Последствия таких травм непредсказуемые.
– Хорошо