Не для меня Дон разольется. Андрей Алексеевич Ворфоломеев

весельчак Брагин. – А в начале войны, что было? Курам на смех! Всё по отдельности. Жестяная коробка с угольным порошком и патрубком с респиратором, очки-консервы и, внимание – особая прищепка, для зажимания носа! Пока всё соберешь, да приладишь, а австрийцы не ждут. Да и в этой дышать трудно. Тьфу, зараза!

      К счастью, тревога оказалась ложной. Ни газов, ни штыковой атаки в расположении полка так и не дождались. Стрельба, постепенно затихая, продолжалась до самого рассвета…

      6.

      Между тем, пока Степан мок и мерз в окопах у села Смолява, судьба его, в очередной раз, готовилась совершить поистине головокружительный кульбит. Невольным виновником этого, как ни странно, стал всё тот же лейтенант Пиньоли. Казалось бы, где Италия и где Россия? Но – тем не менее. Как выяснилось, лейтенант отнюдь не забыл своего старого боевого товарища. Пусть и отправившегося на далекую родину. И даже написал письмо в итальянскую миссию при Ставке русского Верховного главнокомандующего. Обязанности которого, как известно, в конце 1915 года, возложил на себя, ни кто иной, как император и самодержец всероссийский Николай II. Да и в самой итальянской миссии произошли серьезные кадровые перестановки. Весной 1916 года прежнего представителя – полковника Марсенго сменил другой полковник (позднее – генерал-адъютант) граф Ромеи Лонгена. Русские офицеры, впрочем, памятуя о бессмертной трагедии Шекспира, звали его попросту Ромео.

      Новый глава миссии и получил письмо Пиньоли, в котором тот просил установить точное местонахождение бывшего военнослужащего вспомогательных частей итальянской армии Степана Воинцева. Завязалась долгая и нудная переписка с различными армейскими, корпусными и дивизионными штабами. В конечном итоге, Степана отыскали и, в торжественной обстановке, вручили ему письмо из Италии. И он даже успел написать растрогавшемуся лейтенанту обстоятельный ответ. Мол, жив, здоров, воюю, с приложением непременных «кланяюсь» и «спешу сообщить». И завертелось.