При слове «вода» у Кирилла забегали мурашки по коже и весь сон будто сдуло.
– Да ладно, мам, я уже… встаю! – это слово он произнес, как приговор самому себе.
Кирилл нащупал ногами тапочки и встал, протирая глаза.
– Сегодня ведь пятница, мам?
– Да, если ты еще не научился разбираться в календаре. После четверга – всегда пятница! – мама недоверчиво разглядывала рубашку сына, как будто на ней имелось еще что-то, кроме пятен.
– Ты что, об нее руки вытираешь?
– Не-а, руки – это Борис вытирает, он у нас чистюля, кинозвезда.
– Тогда ты кто? Пещерник? – мама скептически оглядывала комнату. – Ты вообще-то помнишь, где у тебя что лежит?
– А как же! Помню, вон там, под журналами – две тетрадки по английскому, а где-то еще учебник, – Кирилл пребывал в отвратительнейшем настроении, так как сегодняшний день не сулил ничего хорошего. Будущая контрольная по русскому языку рисовалась ему в жутких красках.
Было слышно, как по кухне вышагивал отец, о чем-то разговаривая с сестрой и чиркая спичками.
– Мам, ты меня только не торопи, у нас сегодня первый урок – пустой. Кошкалда опять заболела.
– Что-то часто она болеть стала, ваша Кошкалда. Как пятница, так она у вас хворая! – мама глядела на Кирилла таким испытующим взглядом, что в его душу убежденного и опытного прогульщика закралось сомнение: а не знает ли она, что Кошкалда, их «англичанка», уже давно ждет, когда кто-нибудь из Кирилловых предков заглянет в школу? Каждый раз Кирилл обещал, что его сильно занятые мама и папа вот-вот навестят учительницу, чтобы она поведала им об успехах сына. Кирилл молча отправился в темную ванную, чуть не придавив дверью их любопытного пуделя Ганнибала, вечно путающегося у кого-нибудь под ногами.
Ганнибал (и кто только придумал псу такое имя!) был поистине странным четвероногим существом. Он страшно боялся стрижки и потому, обросший, не пользовался авторитетом у породистых аристократов. Сквозь длинную шерсть Ганнибала глядели очень живые глаза, черные, как у южан. Пес ничего и никого не боялся, любил шоколад и вдохновенно дрался со всеми дворнягами.
Сейчас он, сидя у открытой двери, понимающе глядел на умывающегося Кирилла и даже как будто подмигивал: «Туго, брат Кирюха? Я-то, конечно, хоть и собака бессловесная, но понимаю тебя оч-чень хорошо! При нашей-то собачьей жизни все разумеешь, только вот помочь хозяину ничем не можешь!»
Кирилл стряхнул с носа капли воды и по-хозяйски прошел на кухню.
Там уже что-то клевала его сестра Анна, которую он любил называть Анкой-пулеметчицей и наблюдать потом, как лицо ее начинает приобретать помидорный цвет от переполняющей ее обиды.
– Привет, батя! Ты что-то рано сегодня, опять командировка? – Кирилл разглядывал свою яичницу, как будто сомневаясь в ее съедобности. – Вчера у Борьки опять кто-то плейер спер, прямо на перемене. Он уже третий в школу притаскивает, а у него их прямо из-под носа и тырят. Наша классная всех собрала, стала на честность давить, мол, признайтесь, кто этого ловкача видел?
– И что дальше было? – Анька жутко любила подобные истории, она засматривалась сериалом «Улица разбитых фонарей» и в такие минуты ее вообще было невозможно оттащить от экрана – здорово упоительными казались ей приключения худого и длинноносого опера. – Нашли свидетелей?
– Нашли, как же! – Кирилл все-таки начал есть яичницу. – До Борькиного плейера никому дела нет, и вообще – мне лично жалко, что у него их только три свистнули. Борька – урод, каких мало! Все, Анька, мотай в школу и мне завтракать не мешай!
Сестра начала размешивать ложечкой сахар и как-то странно посмотрела на Кирилла:
– Ко мне вчера бабка какая-то подходила, конфетами хотела угостить. Я испугалась и не взяла, а ты бы взял?
– Ну еще бы, конечно! Старая карга их, наверное, для нас и бережет – зубы-то давно выпали! Потом и у тебя от ее конфет что-нибудь бы отвалилось.
Отец молча прислушивался к их болтовне, готовя себе замысловатый бутерброд. Пудель Ганнибал сидел на середине кухни, являя собой образец воспитанной собаки. Но, увы, его, как всегда, ожидала только тарелка со вчерашним супом.
– Итак, у тебя сегодня ответственный день? – отец вступил в разговор. – Я освобожусь пораньше и зайду к концу занятий – погляжу, как и что у тебя в школе. – У Кирилла чуть не выпала из рук вилка, но он выдержал подобающую паузу и небрежно уронил:
– Как знаешь, папа. Классная всегда до вечера тетради проверяет – вот и поговоришь.
В это время о стекло звонко ударился камешек.
– О, это Колян, я пошел! – Кирилл выскочил из-за стола и устремился за школьным рюкзаком. Через несколько секунд он был уже на улице и, выдыхая морозный пар, шумно здоровался со своим закадычным другом.
Ребята зашагали по снегу к своему излюбленному