– Если кто съест этого гену, тот никогда не умрёт, вот и всё. Видите, вы сейчас руку до кости порезали, а всё уже зажило, видите? Только пятна засохшие остались.
– Так. Понятно.
Ужова мигом припомнила всю мировую научную литературу по геронтологии, по генетическим технологиям за рубежом и в России, по клонированию, по всему, что касалось продления человеческой жизни. Весь научный мир напрягался, чтобы решить заманчивую задачу, а решена она была здесь, в этой комнате, буквально под носом у директора Института генетических исследований Марии Ужовой, на коей сотрудники лаборатории и поставили первый эксперимент – без спросу. Под видом обезболивания растянутого ахиллесова сухожилия. Судя по всему, эксперимент прошел с блеском. Правда, лаборатория испарилась.
– Ты – ела этого гену? – спросила Ужова.
– Нет, мне не надобно, – ответила Дуня. – Но раз вы говорите, что я упала, погибла и воскресла, значит, что-то в меня от вас просочилось… – Дуня заплакала. – Вы прикасались ко мне вашей кровью?
– Да, я хотела вытащить тебя из окна, но ты тяжеловата. Почему ты плачешь? – спросила Ужова.
– Надо было просто «скорую» вызвать! Я не хочу жить вечно, – горестно всхлипнула Дуня.
– Что такое вечно???
– Вечно, Марионна, это всегда. Без смерти. Ну, знаете, если нету денег на хорошую могилу…
Мария Ионовна встала и, держась за чистейшие стены бывшей секретки, поплелась в коридор. Остановилась, повернулась в Дуне:
– Покажи мне, пожалуйста, свои раны. Ты ведь сильно порезалась, когда в окне повисла на острых стеклах.
Дуня с любопытством осмотрела свой живот и руки: фартук и платье порвались, но кровотечения не было, даже порезов уже не было.
– Почему же мне никто ничего не сказал раньше? – проговорила Ужова, понимая, что этот вопрос – не к Дуне.
– Я не знаю, Марионна, наверное, все думали, что вы знаете. Этот парнишка синеглазый, когда шёл в медчасть лечить вашу ногу, так и сказал своим, я слышала: пойду, дескать, новой директрисе подарок сделаю. И все засмеялись: обессмертим новое руководство! Я тогда ещё не понимала, что они всё это всерьёз. Я тогда подумала: что-то по партийной линии. – Дуня оперлась на швабру и задумалась, вспоминая подробности. – Да, вот ещё: они говорили, что вы спасибо скажете.
– Когда он мне укол сделал, я, конечно, сказала спасибо. Тем более что укол помог мгновенно. Но я не подозревала, что он мне сделал!
– Легкомысленно это, Марионна, – с глубоким укором сказала Дуня, только что спасенная своей начальницей от лютой и немотивированной смерти.
– Иди домой, Дуня. Сегодня тебе отдохнуть надо, переодеться, помыться. Завтра возьми выходной, – вздохнула Ужова. – Да, погоди, вот что скажи: ты зачем в окно прыгнула?
– Сама не знаю. Я с утра видела какие-то тени, очень прыгучие: то у вас в кабинете, то в коридоре, то здесь, а это очень неприятно, когда не понимаешь – что видишь. Я прошу прощения за разгром в вашем кабинете, я всё уберу. Давайте сейчас пойдём к вам, а потом я пойду домой. А то мне как-то неудобно: всё разбросала, потом умерла, а все хлопоты