– А Семен Устиныч ногами так и затопотал. Разыщи, Егорша, мне этого обалдуя, – донёсся до меня голос провожатого.
Ну, теперь я знал хоть пару имён. И то дело. Интересно, а как они меня по фамилии кличут? И ещё мне очень хотелось посмотреть на себя в зеркало. Похож я на себя или нет?
– На хрена, говорит, мне в Иркутске этого Манычева навязали? Теперь нянькайся с ним, как с красной девицей. – Выловил я из словесного поноса Егорши полезную для себя информацию. Так-так, значит, звать меня Михаил, а фамилия у меня Манычев. И то хлеб. После этого я стал внимательнее прислушиваться к болтливому Егорше. А тот, обрадованный тем, что его никто не перебивает, взахлёб молол обо всём, что ни попадя. Мы догнали очередную повозку, гружённую различным крестьянским скарбом. С обеих сторон, держась руками за её края, шли шесть женщин. Лошадь под уздцы вёл крепкий мужик.
– И куды он их тянет, – нервно хохотнул Егорша, – пять девок и баба в семье. Чо он там с ними будет делать? Там ить надо тайгу корчевать. А с другой стороны, куды деватьси? Жребий выпал, никуды не денишьси. А откупиться нечем.
– А что, от каторги можно откупиться? – осторожно забросил я пробный камень, решив, что раз мы идём от Иркутска, то, возможно, конвоируем каторжников.
– Ну, ты и сказанул. От каторги откупиться, – тоненько засмеялся Егорша, – а ить верно. Переселенцы, они чо те каторжные. Ломить придётся от зари до зари. Да ить и наша доля не лучшая. Подневольная, – от веселья перешёл к грусти солдатик.
Значит, это переселенцы. От Иркутска идём своим ходом. А куда их гонят-то, неужели в родные края? Узнать бы, какие времена мне снятся?
– Женская доля в таких делах потяжелее нашей будет, – решил я поддержать разговор нейтральной темой, надеясь выведать что-нибудь ещё.
– А может быть, мужик на этом деле ещё и богачество поимеет, – ухмыльнулся солдатик. – Тута главное не промахнуться.
– Не понял!?
– Дак ить чо тут непонятного? Бабы в наших местах – товар ходовой. Мало их.
– Что, женщинами торгуют? Неужели и публичные дома имеются? – удивился я.
– Да ты чо, Бог с тобою, – сплюнул в сторону и перекрестился Егорша, – срам-то, какой.
– Ну, а что тогда болтаешь? – не выдержал я.
– Дак ить замуж можно с немалой выгодой отдать или в услужение какому-нибудь благородию, – досадуя на мою непонятливость, пискнул солдат.
– Тьфу ты, чёрт, – в сердцах ругнулся я.
– Вот ты с нами только от Иркутска идёшь. И сразу видать, о жизни местной мало разумения имеешь. А туды же, чертей поминаешь, – обиделся Егорша.
– Ладно, не сердись, – примирительно проговорил я, – это я погорячился.
–Погорячился,—проворчал тот незлобиво,—а ить ты не ведаешь, как его превосходительство генерал- губернатор Муравьёв солдатиков облагодетельствует.
– Ладно,