– Детектив!.. – полицейский Вайт выскочил из едва ли остановившейся машины, на ходу поправляя чуть не слетевшую форменную синюю фуражку. – Да подождите же хоть немного, детектив!
К полицейскому обернулись.
– Надо дождаться остальную группу, – указал Вайт на еще две подъезжающие машины. – Мы должны проникнуть в здание вместе.
– Я и не собираюсь идти в одиночку, сержант, – был короткий ответ. – Просто не вижу смысла стоять на месте посреди проезжей части.
На дворе была ночь, и моросил мелкий и неприятный дождь.
Улица, плохо освещенная, казалась мертвой и безжизненной. По скользкой мостовой расползался тонкий туман, и вся эта сырость вызывала дрожь.
Вайт чихнул и утер нос, глядя прямо на детектива, которому он вынужденно подчинялся. Не хотелось совсем, но в расследованиях детектив имеет полную власть, ничего не оставалось, как мириться с этим. Вайт надеялся, что когда-нибудь экзамен на эту должность ему покорится, и больше не придется следовать приказам каждого напыщенного инспектора.
Две другие машины, поблескивавшие в неровном и слабом свете фонарей, наконец, шумно поравнялись с ними, скрипнув тормозами. На дверцах их, которыми вскоре хлопнули вывалившиеся на улицу люди, красовались золотые семиконечные звезды, вмещавшие в себя гордое название «Королевская полиция».
Одиннадцать полицейских в темно-синей форме и детектив в штатском рассматривали восьмиэтажный кирпичный дом, последние ярусы которого терялись где-то в темноте.
Старой постройки, выглядел как коробка с множеством ровным прямоугольных дыр – окон. Никаких украшений или вывесок, только лишь потемневшей от времени бурый кирпич.
– Надеюсь, мы не ошиблись, детектив Ги, – подал голос один из сержантов.
– Не ошиблись, – детектив бросил непотушенный окурок под ноги. – Как и планировали ранее, трое остаются в машинах, четверо снаружи, оставшиеся за мной.
Из всех детективов их подразделения по расследованию особо тяжких преступлений Ги, наверное, имеет больше всего уважения. Прежде всего за то, что не отличается многословностью и все свои расследования доводит до конца.
Вот и это жуткое дело об очередном серийном маньяке, наводившем ужас на весь юг Солта, кажется, сегодня будет закрыто.
– Я бы хотел пойти с вами… – начал было Вайт, но тут же осекся под пристальным взглядом детектива. – Извините. Приказ понял. Снаружи.
В два часа ночи, когда эта часть города Солта спала, четверо полицейских во главе с детективом Ги тихо вошли в дом через парадный вход, добрались по этажу до черной лестницы и спустились к цокольному этажу.
Они уже достали пистолеты и держали их перед собой на прицеле, осторожно продвигаясь к квартире с номером двенадцать. Дверь её была толстая, железная, поглощавшая все звуки извне; полицейскими были к этому готовы.
Детектив вытащил ключ и, перед тем как вставить его в скважину, прошептал:
– Заходите ровно через пять минут. Даже если я буду орать – не раньше.
Полицейские кивнули и заняли позиции. Преступник не уйдет. Такого шанса ему попросту не оставили. Даже попытайся выбрать через окно, что находилось близко к земле, не выйдет. Там его поджидает другая четверка хорошо подготовленных офицеров с пистолетами на изготовке.
Детектив повернул ключ в скважине и дернул дверь на себя, распахнув ее. Оттуда тут же потянуло неприятным запахом легкой гнильцы и старой нестиранной одежды. Можно было подумать, что квартира заброшена и живут в ней лишь бродяги.
Детектив проник в квартиру, прикрыв за собой дверь, и двинулся в единственную комнату, скривив рот от отвратительного запаха, который лишь усилился. Здесь что-то гнило и разлагалось довольно долго, а окна никто и не думал открывать.
Света в комнате было мало, в потолке горела тусклая желтая лампочка, да и та скоро потухнет. У окна на грязном матраце, что был единственным представителем мебели здесь, лежала голая девушка с широко раздвинутыми ногами, между которыми мелкими толчками дергался какой-то худощавый мужчина.
Солар провела в этой квартире много дней, хотя и перестала их считать и различать. И в каждый из них этот, с виду вроде бы даже приличный интеллигентный мужчина, носивший маленькие круглые очки в тонкой оправе, беспрестанно ее насиловал.
Он заманил её сюда якобы на тайное свидание, которое окончилось вот так. Помнила она, как садилась в его старенькую малюсенькую машину с громадными круглыми фарами. Как не могла согреться из-за ледяных кожаных сидений.
А очнулась уже здесь, на грязной ткани матраца, голая, скованная наручниками и посаженная за них на цепь к батарее. Он открыла глаза и первое, что увидела, лицо этого ублюдка, с которого катился пот, пока он отчаянно вколачивался в ее стройное тело.
В первый раз она пыталась кричать и звать на помощь ртом, что был завязан грязной тряпкой. Ревела от боли и унижения, не имея возможности отбиться.
Никто не пришел. Ни в первый день, ни во