«Ельцин всем говорит, что она русская. Хотя уже само имя сомнительно: в русской семье, где знают «Руслана и Людмилу» Пушкина, никогда таким именем девочку не назовут, ибо Наина там – гений зла, колдунья, ведьма…
Так вот, Клавдия Васильевна (мать Ельцина) поведала журналисту, что Наина Иосифовна – еврейка, но «хорошая еврейка».
Когда произошло сближение Березовского, Смоленского, Гусинского, Малашенко, Ходорковского, Юмашева, Филатова – это все люди одной национальности, – я сначала не мог понять Таню (дочь Ельцина): как она часами может выслушивать того же Бориса Абрамовича?.. Увы, материнские гены. Родное окружение».
Долгие годы будущая первая леди России жила под двойным именем: по паспорту Анастасия, а в обиходе – Наина. Даже Борис Ельцин, уже будучи женатым не знал о существовании двойного имени у своей жены. Во всяком случае, Наина Иосифовна утверждала это в интервью прессе (а как же они оформляли брак и рождение первой дочери?). И лишь в 60-м году, после рождения второй дочери она написала заявление в ЗАГС и положила конец всей этой путанице.
О будущей жене Б. Ельцин в своих мемуарах пишет очень мало и сдержано: «В водовороте бурной студенческой жизни у нас сложилась своя компания: шесть ребят и шесть девчонок. Жили рядом, двумя большими комнатами, встречались вместе почти каждый вечер. Само собой, в девчат кто-то влюблялся, мне тоже кто-то нравился, но постоянно в нашей большой дружной студенческой семье я все больше и больше стал замечать одну – Наю Гирину…
Всегда была скромная, приветливая, какая-то мягкая. Это очень подходило к моему неуемному характеру. Наши взаимные симпатии нарастали постепенно, но виду мы не подавали и даже если с ней целовались, то как со всеми девчатами, в щечку. Итак наши платонические отношения продолжались долго, хотя я внутренне понимал, что влюбился, влюбился крепко и никуда тут не деться»[28].
Из всех девушек в сложившийся студенческой компании Наина Гирина была самой неприметной и тихой. Выросшая в старообрядческой семье, где не то что выпивка – крепкое слово почиталось грехом, она поражала своих друзей покорностью и незлобливостью.
Для отчаянного заводилы студенческих пирушек с перебитым оглоблей носом – партия довольно странная. Но, как считает А. Хинштейн, все решила весьма прозаичная подоплека: «Настя отменно (по студенческим меркам) готовила. Приходя в девичью комнату, Ельцин неизменно сметал со стола испеченные ей пирожки, заедал домашним борщом и постепенно проникался симпатией к милой, домашней барышне.
Их союз стал наглядным подтверждением тезиса о том, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок.
Рискну