Посовещавшись, мы поняли, что у нас могут возникнуть некоторые трудности. Во-первых, мои благочестивые и глубоковерующие бабушки ни за что не отпустят нас ни на какой шабаш. Нет, мы не собирались говорить им о цели нашего приезда, но мы должны были как-то объяснить, зачем нам понадобилось ночью тащиться на гору. Меня терзали сомнения: а стоит ли вообще попадаться старушкам на глаза. Ведь все равно не поймут и не отпустят. У Дашки на это счет тоже имелись соображения.
– Помнишь, ты говорила, что твоих бабулек в деревне считают ведьмами?
– И что? – напряглась я.
– Так, может, они тоже, ну… на шабаш летают, – с невинным видом предположила Дашка.
– Ты что? Совсем тю-тю?! – возмутилась я, покрутив пальцем у виска. Всему есть предел. Если бы ее услышали бабульки, обиделись бы, наверное, хотя кто их знает… Сразу почему-то представилась картинка: сестры лихо оседлали ухват и метлу, взвились в поднебесье и понеслись с визгом и уханьем. Я помотала головой, прогоняя наваждение. – Не выдумывай, – посоветовала Дашке.
– Забудь, – беспечно отмахнулась она, – я вот что подумала: зачем нам вообще беспокоить старушек? Мы приедем ближе к вечеру и сразу махнем на гору. Выберем местечко получше и устроимся, пока светло, подождем до полуночи, а потом…
– Что потом? – переспросила я. – Конечно, ночи не холодные, но к полуночи мы все равно замерзнем. Костер разжигать нельзя, ведь тогда нас сразу заметят. К полуночи мы окоченеем! У меня появилась идея получше. Что, если я возьму ключи у Глеба?
Даша хлопнула в ладоши:
– Ну конечно!
Родители Глеба купили в деревне дом под дачу. Приезжали изредка, в основном летом. Дом почти всегда был в полном распоряжении Глеба, мы там частенько собирались большой компанией. Я точно знала, если родители и соберутся на дачу, то не раньше вечера первого мая, а может, и вообще не приедут. Так что мы с Дашкой можем запросто переночевать в пустом доме, а наутро явиться к бабушкам, как ни в чем не бывало.
Сказано – сделано. Я сразу же позвонила Глебу и, путаясь, наплела что-то о том, как нам с Дашкой «ну очень надо». Глеб меня знает как облупленную, он, разумеется, не имел ничего против нашей ночевки, но потребовал более подробных и правдивых объяснений. Ну я и ляпнула: «Мы собираемся на шабаш».
– Какой шабаш? Сбрендили, что ли? – неуверенно переспросил Глеб. – А, я понял, это шутка, да?
– Глеб, не будь таким занудой! Если тебе жалко, то так и скажи. – Я рассердилась.
Глеб не любит, когда я сержусь. Он привез ключ в тот же день.
– А мы с Олегом хотели предложить провести майские вместе с вами, – сказал виновато. У меня в носу защипало от жалости. Он такой милый!
– Глебушек, конечно вместе! – заворковала я, прижавшись к его груди. – Вы с Олегом приедете первого мая утром, и у нас будет полно времени.
Он улыбнулся, но в глазах плескалась тревога, я заметила. Хотел еще что-то спросить, не решился