Затем, после того, как удовлетворился ответом, что это была мадам Молотова и дело было на её даче, посол сказал: "Вы, американцы, удивительны! Я здесь семь лет и даже носок туфли не могу просунуть к ним в дверь. А Вы только прибыли и после всего нескольких недель попали на обед, данный в Вашу честь. Мне не дано этого понять!"
Журнал, Москва, 14-е марта 1937-го.
Марджори рассказала мне об очень интересном разговоре с мадам Крестинской на другой день. Мадам Крестинская – врач и супруга заместителя наркома иностранных дел.
(Примечание Мемуариста. Иногда у посла просто беда с нашими должностями. Я уже говорил, что наркомат у него иногда волшебным образом превращается в Форин Офис или в Министерство иностранных дел. Так и замнаркома Крестинского посол по аналогии с родными США обозвал в журнале "заместителем государственного секретаря". По смыслу верно, но звучит, мягко говоря, странно. Продолжаем.)
Она заведует размещением в госпиталях Москвы женщин и детей. Приятного типа женщина среднего возраста, с очень привлекательной головой и лицом. Не возникает сомнений в ее искренности и чистоте. В ответ на вопрос Марджори она сказала: "Наше правительство не против религии как таковой. Наш народ просто предпринимает шаги, чтобы защитить наших людей от злоупотреблений религии."
Затем она пустилась в рассказ как при царском режиме греческая ортодоксальная церковь была частью правительства, с царём в качестве религиозного главы церкви, равно как и правителя государства. Все священники была на зарплате у правительства. Ноша расточительного правительства, сказала она, была на спинах людей.
Это стало, как она описывала, ужасным надругательством. В конце концов стало настолько плохо, что в Думе, законодательном органе, созданном одним из Александров, почти треть членов составляли священники и духовные лица.
Эти люди, сказала она, обесценили свою религию и разжирели от всевозможных излишеств и всех видов притеснения бедняков. Религия, – сказала она, – использовалась как опиум, чтобы убаюкать недумающих людей к принятию этих невыразимых условий.
(Примечание Мемуариста. Любопытно. Товарищ Крестинская говорит об опиуме для народа в понимании не Ленина, а Маркса. Для времён Маркса опий – еще не наркотик, а скорее обезболивающее. Вредное, но в чём-то спасительное.
Почувствуйте, насколько высокие образы он приводит: "Религия – вздох угнетённой твари, сердце бессердечного мира, дух бездушных порядков. Религия есть опиум народа."
У Ленина всё выражено гораздо точнее. Никаким религиозным утешением там и не пахнет. Там уже не болеутоляющее, а натуральный наркотик для масс.
Сравните: "Религия есть опиум народа. Религия – род духовной сивухи, в которой рабы капитала топят свой человеческий образ, свои требования на сколько-нибудь достойную человека жизнь".
Отметим товарища Крестинскую в лучшую сторону и вместе