Он спросил куда бы я хотел отправиться. Я ответил – в Россию или Германию. По моему мнению, именно они были наиболее важными на тот момент местами в Европе. Он ответил крайне характерно. Рузвельт сказал, что и сам в этих условиях "чрезвычайно сильно" хотел бы увидеть Россию.
Джесси Штраус, наш посол в Париже, недавно скончался. Я сказал очень откровенно, что ни миссис Дэйвис, ни я по множеству причин не хотели бы ехать в Париж. Пост в Германии был занят, но мог скоро освободиться, так как послу Додду не нравилось в Берлине и он подумывал об отставке.
Итак, решено, – сказал президент, я поеду в Россию. Но он настаивал, чтобы я был готов к переезду в Берлин не позднее чем через год, так как крайне хотел видеть меня именно там.
Он был рад узнать, что я владею немецким. Он также сказал, что Россия обречена быть жизненно важным фактором в связи с миром или войной в Европе. Он предпочёл бы получить мою оценку сильных и слабых сторон этой ситуации, основанную на личных наблюдениях.
Более того, служба в Москве окажется очень ценной в связи с последующей работой в Берлине. Обстановка в Германии, по его мысли, определит будет ли в Европе мир или война. Именно она решит: ждёт ли нас мир во всём мире или Мировая война.
Несмотря на то, что он не слишком верил в возможность сохранения мира, тем не менее хотел приложить все разумные усилия, чтобы предотвратить войну в Европе, если только это окажется возможным. Для нас, в Соединённых Штатах, это было крайне насущным вопросом.
По его мнению, ответственность за всё лежала на Германии, или даже вернее – на Гитлере. Всё зависело от того, будет ли у Гитлера "стремление к миру" или "стремление к завоеванию". Если последнее, то, вероятно, с этим ничего невозможно поделать и война неизбежна. Но если первое, то Германия должна пойти на сотрудничество со всеми миролюбивыми нациями в усилиях уладить любые экономические или другие разногласия, которые порождают войну.
Если мир не хочет быть затоплен ужасами войны, с неизбежными кошмарными невзгодами, с которыми придётся столкнуться всем людям мира и последующим поколениям, то в равной мере необходимы: доступ к полезным ископаемым, политическая безопасность и разоружение. Он считал, что моя подготовка и опыт достаточно вооружили меня, чтобы помочь его плану попытаться сохранить или урегулировать мир, если это возможно.
Обе стороны, по его мнению, заявляли о желании сохранить мир и обе стороны обвиняли друг друга в обмане и желании заполучить особые преимущества или мировое господство с помощью силы. Простым способом выявить их истинные цели, к миру или завоеванию, было отношение к разоружению. Эта проблема осложнялась техническими моментами и степенями ограничения конкретных вооружений.
Он предложил идею, что все народы должны согласиться