Камохин снял очки, стянул край шемага под подбородок и посветил фонариком сначала по сторонам, затем – вдаль. Проход, начинающийся на дне колодца, тянулся так далеко, что луч фонаря, не встречая преграды, растворялся во тьме. Он был достаточно высокий, чтобы идти не пригибаясь, и широкий, чтобы два человека могли свободно разойтись. Стены, пол и потолок были облицованы плитами из светло-коричневого песчаника. Брейгель провел пальцем по стыку между двумя плитами на стене. Зазор оказался настолько узкий, что в него невозможно было бы просунуть лезвие остро заточенного ножа. Плита была испещрена множеством крошечных значков, похожих на личинки насекомых или причудливо свернувшихся червячков.
Ученые уже ушли вглубь коридора. Лучи их фонарей скользили по стенам. То и дело темноту взрывали фотовспышки. Осипов и Орсон что-то оживленно обсуждали, забыв, скорее всего, обо всем на свете. А уж о стрелках – и подавно.
– Эй! Товарищи ученые! – окликнул ушедших Камохин. Те разом обернулись, ослепив стрелка лучами своих фонарей. – Вы далеко собрались? – Камохин прикрыл глаза ладонью.
– Идите сюда! – ответил Орсон. Голос его эхом раскатился под низким сводом. – Это необычайно интересно!
– С ними не поспоришь, – усмехнулся Брейгель и зашагал вперед.
Камохину страшно не хотелось уходить от колодца. Он и сам не мог в точности объяснить почему. Вроде бы никаких дурных предчувствий у него не было. А вот не хотелось, и все тут! Но при этом он понимал, что Брейгель прав, лучше подойти к ученым и посмотреть, что они там отыскали, чем перекликаться издали.
Пройдя примерно половину пути, отделявшего их от ученых, Брейгель неожиданно остановился и посветил на стену.
– Бамалама… – произнес он едва слышно.
– Ну как? – спросил Осипов.
– Наводит на размышления.
Плиты с высеченными на них непонятными письменами закончились. На очередной плите, во всю ее высоту, был вырезан паук, вытянувший лапы вверх и вниз. Точно такой же, как на пакале и на камне, найденном в сумке «эксперта».
Камохин направил свет на противоположную стену – там был точно такой же паук.
– И что это значит?
Вопрос повис во мраке и тишине.
Стрелки медленно пошли дальше, водя лучами фонарей по стенам.
После изображений пауков они увидели большие стилизованные звезды. Дальше – две плиты с изображениями лодки с мачтой, на которой человек, стоящий в лодке, пытался растянусь парус. У человека была большая голова с неправильными чертами лица и очень длинным носом. Руки и ноги его были словно из пластилина, а на спине – горб. Странным казалось и то, что лодка как будто висела в пустоте – под ней не было даже условных волнистых линий, обозначающих воду, как изображают ее дети или древние египтяне. Рисунки были совершенно одинаковые по обеим