– Саня!
– Че?
– Пока не ушел, ответь на вопрос, только быстро, не задумывась. – Родион почти скороговоркой протараторил, – ты перебегаешь дорогу в неположенном месте, и тебя сбивает тачка. Кем лучше быть сбитым – скорой, ментовским бобиком или катафалком?
– А, ну, э-э-э… – Саня на секунду замялся, – да скорой, епт, подберут – и сразу в больничку!
– Неправильно! – Родион говорил быстро и не дал гримасе удивления возможности появиться на Санином лице, – правильный ответ – переходи на светофор. Не делай х**ни, Сань, притормози, прикинь че к чему.
Родион хлопнул приятеля по плечу, Санек махнул рукой:
– Да все путем, не грейся. Ток слушай, у меня тоже вопрос, а за эту чайку ты мне раскидал, она тут вообще при чем?
– Да ни при чем, забей. – Родион вздохнул.
– Ну все давай, братан, я побежал, пока ты мне мозг не взорвал.
Засов глухо щелкнул и Санек зашлепал резиновыми подошвами вниз по лестнице.
Родион остался один. Снаружи давно стемнело, город успокоился и смотрел первый сон, который потревожил знакомый голос:
– Братиш, есть закурить? Благодарствую. – внизу Санек тормознул случайного прохожего.
Родион усмехнулся. Упав в кресло за компьютерным столиком, он ненадолго сложил руки замком за головой:
– Нам ли быть в печали…
Он пробормотал что-то еще, надавил коленом на кнопку «power» на выглядывающем из-под стола системном блоке и принялся убирать с дивана остатки пиршества. Пластмассовая крышечка из-под сливового вина выскользнула из непослушных пальцев и куда-то покатилась. Родион махнул рукой, выключил свет, да так и завалился спать, в толстовке и носках.
4. Доброе утро!
Щупальца света, ласкового, солнечного, ласкали пол в комнате. Родион спросонья пошарил рукой по полу около дивана. Не найдя телефона на привычном месте, он рассеянно промычал, встал и поковылял в сторону туалета, сбрасывая на ходу мокрое от пота вчерашнее обмундирование. Вставал с постели он обычно тяжело, но на этот раз не было ни привычных десяти килограммов песка в легких, ни утяжелителей на ногах, да и пил вчера как будто только детское шампанское. Перемену в самочувствии Родион заметил сразу и связал ее с пребыванием в клинике.
Штормовой рев унитаза Родиону претил, он поспешил в ванную, прихватив по пути чудо-шампунь. Он щелкнул шпингалетом и включил душ. Пребывание в ванной всегда без исключения настраивало его на философский лад: дверь крашенная несколькими слоями пародий на белый цвет, выглядывающая из-под дешевого тканого коврика потемневшая плитка с сохранившимся кое-где советским знаком качества, свисающая с потолка на полуоголенном проводе