Милая, добрая Валентина Михайловна! Благодарю Вас за Ваши чудные книги. В них есть все: тепло души, мечты, печаль и радость, мудрые советы. Вы подсказываете нам, как поступить в разных ситуациях жизни, дарите нам молодость своей души, открываете глаза на добро и сострадание…
Читая Ваши книги, я заряжаюсь энергией, улучшается настроение, мне хочется творить добро, петь, танцевать, бегать, словно вырастают крылья и облегчают мои движения. А стихи Ваши… Это же чудо, как они созвучны с нашей жизнью, самые современные. Ваши книги – это мое утешение! Где можно их купить? Ох, как они мне нужны! Я купила бы их много-много и подарила бы моим близким и подругам. Низкий поклон Вам за труд и радость, которую Вы дарите простым людям.
Да, вот она – обратная связь. Проклюнулось, дошло, поверилось, и все в человеке заиграло-запело, а от такого душевного настроя все немощи сбегут, потому как их задача одна – тоску-печаль забросить в наше тело, чтобы оно ныло да болело, а они, болячки-хвори, размножались бы всечасно.
Однако не пора ли нам вернуться в мою квартирку и посмотреть, что же сталось с моими изрядно распухшими перстами? Если вы не забыли, я снова укутала всю ладошку, погрузив ее предварительно в глиняную подушку.
А происходить стали просто-таки чудеса в решете. Острая боль наподобие бешеной собаки кидалась от суставчиков, которых на каждом пальце по три штуки, к запястью, прорезала пилою подушечку на большом пальце (как вы поняли, аппликации я ставила пока что на одну руку), а затем мчалась в локтевую кость.
По ее маршрутам я с точностью до одного сантиметра, что называется, улавливала, где именно трудится на данном отрезке времени моя строгая чудесница-глина. Вскоре я поняла, что вполне можно приступать к составлению картограммы, показывающей, в каких местах гнездятся залежи солей в моей длани.
Надо же! На таком маленьком участке и столько всякого «добра» накопилось, а сколько же тогда его во всем теле?! Выходит, лопатами грести-выгребать надобно! И когда я повела свою мысль чуть вдаль от сегодняшних событий, то поняла с полной очевидностью, что же меня ожидало в ближайшем обозримом будущем. От такой картинки, что предстала перед моим внутренним взором, мне стало нехорошо. Ничего себе! Значит, вовсе не за горизонтом был тот денек, в который моя ладошка, напрочь окостеневшая, насквозь пропитанная плохо растворимыми солями, перестала бы функционировать, а если выразиться еще более научно, то потеряла свободу движений?!
И как всегда бывает, страх вытаскивает из памяти самые грустные подробности. Сидела как-то, лет сто назад, как я люблю выражаться, в столовой, а рядом со мною старушка питается. Протянула она руку к тарелке с хлебом, а взять кусок не может, потому как мешали ей это сделать огромные распухшие суставы.
Свалила она, помню, этот кусок с тарелки и принялась таранить к себе. Я аж есть перестала, смотрю и думаю, как же она все-таки возьмет его в руки, чтобы поднести ко рту.