Но дни уходили за днями. Занятый своими делами по сельскому хозяйству, я каждый день почти, как придет вечер, говорю: когда же это я выберусь в Саров?
Наступит утро, и вновь дела откладывают поездку. Так тянулась истома мысленных сборов до второй половины июля.
4
В ночь с 18 на 19 июля я вижу сон: будто в дом ко мне приносят две иконы. В одной я узнаю чудотворный образ Балыкинской Божией Матери, много прославленный чудесами от него и в наши дни. Копия с него в храме моего родного села лет двадцать пять или тридцать тому назад спасла от пожара половину села. Очевидцы этого чуда еще живы между нашими стариками. Самый же чудотворный образ находится в Орловской Введенской женской обители. Другая икона, тоже Божией Матери, мне показалась незнакомой, но какой-то тайный голос точно поведал мне во сне, что эта неведомая мне икона с этого времени станет мне особенно дорогой и близкой. Я стал усердно пред ними молиться и с молитвой проснулся. Под впечатлением этого сна, необыкновенно живо сохранившегося в воспоминании, рассказывая о нем своим домашним, я и говорю: «Не ехать ли мне сегодня к отцу Серафиму? Как будто эта моя молитва пред двумя иконами служит мне напутственным молебном и благословением свыше».
Живо собрал я в дорогу несложные пожитки и уже вечером того же дня выехал в Саровскую пустынь.
Как нарочно, по благословению Божию, хозяйственные мои дела к этому дню устроились так, что я мог беспрепятственно отлучиться из дому недели на две, а то и более.
Благословение Божие моему паломничеству, действительно, как будто почивало на всем моем пути в Саровскую и Дивеевскую обители.
В Орле, в женском монастыре, у чудотворной иконы Балыкинской Божией Матери я отслужил напутственный молебен и там же, в монастыре, от одной глубокой почитательницы отца Иоанна Кронштадтского я узнал, что батюшка в Москве проездом с родины в Петербург и что я еще могу с ним встретиться. Так и вышло: несмотря на трудность доступа к отцу Иоанну, вечно окруженному непроницаемой стеной скорбного человечества, я с ним виделся в Москве и даже ехал с ним некоторое время в одном купе, удостоившись его беседы и благословения. А как дорого верующей душе это благословение!
5
Из Москвы, чтобы быть в Сарове, мне надо было ехать до станции Сасово Московско-Казанской железной дороги и оттуда 120 верст на лошадях до Саровской пустыни.
Как трудно бывает совлечь с себя ветхого человека!
Предрассудки воспитания, европейской одежды, стольких лет жизни в среде «интеллигентов», привычка жить и чувствовать по стадной мерке своего общества – все это так смущало мою душу, что в Сасове, на станции, в обществе «интеллигентных» пассажиров мне было неловко, как-то не по себе, спросить у прислуживавшего лакея – как мне нанять лошадей до Сарова?
А с какой бывало легкостью сердечной нанимались во всеуслышание