Тетушка Мария притворяется, будто возится с крючками, а потом говорит тихим сокрушенным тоном:
– Я старая женщина.
Мама говорит:
– Да, но вы великолепно сохранились для своих лет! – своим нарочитым бодрым голосом.
Тетушка Мария сияет:
– Спасибо, дорогая! Очень мило с вашей стороны. Вы необычайно преданная сиделка!
В результате не кому-нибудь, а мне приходится застегивать крючки или еще что-нибудь, иначе она до вечера не оденется.
День был ясный. Солнце косо светило через сад, и от него среди коричневого для разнообразия появилось зеленое. Мама поставила радио на стол возле перевязанного шнурами диванчика тетушки Марии, твердой рукой положила ей на колени «Телеграф» и сообщила, что все мы пойдем поработать в саду и будем очень заняты.
Тут тетушка Мария, конечно, сказала: «Дорогая, мне совсем не с кем поговорить!», а Крис, конечно, пробурчал: «Да, всего только с тринадцатью миссис Ктототам!», но мама их растащила и выпихнула нас в сад. Я уже было подумала, что дело двинулось с мертвой точки и маме надоело приносить себя в жертву. Но мама никогда не врет. Она мигом заставила нас с Крисом вешать белье, будто рабов на галерах, – всю одежду, которую мы с Крисом испачкали в темноте, и целую веревку мешковатых небесно-голубых панталон тетушки Марии, которые Крис прозвал «багдады». Пока мы этим занимались, мама сказала:
– Пойду поищу того кота. Он далеко не уходит. И нашла. Она тихонько окликнула нас от сарая на заднем дворе, за крыжовником. Мы с Крисом в это время танцевали арабский танец с тазиком и парой багдадов. Когда мы подошли к маме, Крис так и не снял багдады с головы. Он увидел крыжовниковые кусты и сказал:
– Вот из чего клонируют сирот!
Призрак на пару с тетушкой Марией плохо влияют на Криса. Он совершенно не в себе, пока не уходит в город.
– Тсс! – сказала мама и выпрямилась с пушистым котом в руках. – Крис, хватит корчить из себя придурка! Бедное животное совсем оголодало. У нее под пухом одни кожа да кости!
– Это она? – спросила я.
– Да, это девочка, – ответила мама и перевернула кошку, чтобы показать нам.
Не кошка, а размазня. Делай с ней что хочешь. Она лежала пузом кверху у мамы в руках, поджав передние лапы и урча, словно грузовик. Ее все на свете устраивает, кроме тетушки Марии и Элейн. Элейн в этот момент как раз высунула голову над садовой оградой. Кошка вывернулась из маминых рук и укрылась под крыжовником. Элейн ее не заметила. Она поглядела на Криса с головой, обмотанной парой багдадов, и засмеялась своим смехом, в этот раз особенно похожим на бой часов.
– Боже мой, молодой человек! – сказала она. – Ну вылитый призрак придворного шута!
Тут Крис немного побледнел и уставился на нее. Но Элейн уже смотрела на маму.
– Зачем вы стираете? – спросила она. – Я же вам сказала – отдавайте все мне.
– Ох, да ничего, – ответила мама. – Мидж ужасно перемазалась, и пришлось стирать вручную.
Она имела в виду, что не хочет одалживаться