Хедли уже давно краем уха ловила обрывки напряженных разговоров по телефону, а по ночам слышала, как плачет мама; в старом доме звуки разносились далеко – спасибо отличной вентиляции. И только на обратном пути после Рождества мама наконец сообщила, что они с папой решили разойтись и что он останется в Оксфорде еще на один семестр.
– Вначале мы просто поживем раздельно, – сказала мама, оторвав взгляд от дороги, чтобы посмотреть на Хедли, застывшую на сиденье и с трудом переваривающую новости одну за другой: сначала – «мама с папой разводятся», а потом – «папа не вернется домой».
– Между вами целый океан, – тихо проговорила она. – Куда уж раздельнее?
– В юридическом плане… – вздохнула мама. – Нужно официально оформить раздельное проживание.
– А разве для этого не надо сначала увидеться? Ну, чтобы принять такое решение?
– Ах, солнышко! – Мама оторвала одну руку от руля и погладила Хедли по коленке. – Мы все уже решили.
И вот два месяца спустя Хедли стояла в ванной гостиничного номера с зубной щеткой в руке и слушала папин голос, доносящийся из соседней комнаты. Сперва она обрадовалась, подумав, что он разговаривает с мамой, но тут папа произнес имя – Шарлотта – и снова понизил голос.
– Нет, – говорил он, – все нормально, она сейчас в уборной.
Хедли вдруг стало холодно. С каких это пор ее папа туалет называет уборной и шепчется по телефону с чужими тетками? Пригласил дочь на лыжный курорт, как будто это что-то значит, а потом как ни в чем не бывало вернется к новой жизни.
Хедли шагнула ближе к двери. Кафельные плитки пола холодили босые ступни.
– Знаю, – говорил отец с нежностью. – Солнышко, я тоже соскучился.
«Ну конечно, – подумала Хедли, закрывая глаза. – Ну конечно!»
Она была права, но от этого ничуть не становилось легче. А когда от этого легче? Хедли чувствовала, как внутри у нее прорастает крошечное зернышко обиды. Вроде косточки от персика – маленькое, твердое и гадкое. Теперь от горечи уже не избавишься.
Хедли отступила от двери. Горло перехватило, грудь сдавило. В зеркале Хедли увидела свои покрасневшие щеки. Перед глазами все расплывалось, – наверное, от пара. Хедли вцепилась в край раковины, так что костяшки пальцев побелели. Она заставила себя дождаться, пока отец повесит трубку.
– Что случилось? – поинтересовался отец, когда она наконец вышла из ванной и, не глядя на него, плюхнулась на постель. – Ты хорошо себя чувствуешь?
– Нормально, – коротко ответила Хедли.
Однако на следующий день приступ повторился.
Они спускались в лифте. Хедли уже вспотела в многослойном лыжном снаряжении, и вдруг их тряхнуло, а потом кабина остановилась. Кроме них, в лифте никого не было. Хедли растерянно переглянулась с отцом. Папа нажал на кнопку экстренного