– То есть?
– Да просто обычно разговоры о значении истинной любви начинаются месяца через три после знакомства, а не через три часа.
– По ее словам, – Хедли подбородком указала на сиденье справа от Оливера, – три часа – все равно что три года.
– Ага, но это для влюбленных.
– Точно. Это не о нас.
– Ну да, – улыбнулся Оливер. – Не о нас. Так что три часа – это три часа, и не больше. А мы неправильно подошли к делу.
– В каком смысле?
– Я уже знаю твои взгляды на брак, а о важном мы еще даже не говорили. Ну там, какой твой любимый цвет, любимая еда…
– Синий, мексиканская.
Оливер задумчиво кивнул:
– Уважаю. А у меня – зеленый и карри.
– Карри? – Хедли сделала гримаску. – Правда?
– Не надо осуждать! Что еще?
Свет в салоне потускнел – его пригасили перед взлетом. Моторы набирали обороты. Хедли на мгновение зажмурилась.
– Что? Что еще?
– Любимое животное?
– Не знаю… – Она снова открыла глаза. – Собаки?
Оливер покачал головой.
– Скучно. Вторая попытка.
– Тогда слоны.
– Правда, что ли?
Хедли кивнула.
– Почему вдруг?
– В детстве я не могла заснуть без драного плюшевого слоника, – объяснила она, сама не понимая, отчего сейчас вспомнила о своей игрушке. Может, все дело в предстоящей встрече с отцом, а может, грозный рев моторов вызвал детское желание спрятаться под одеяло.
– По-моему, это не считается.
– Сразу видно, что ты не знаком со Слоником.
Оливер захохотал:
– Имя сама придумала?
– Ага, – улыбнулась Хедли.
У Слоника были черные блестящие глазки и большие мягкие уши, а вместо хвоста – шнурок. Обнимешь Слоника, и все становится проще: и доедать овощи, и надевать колючие колготки, и ушибленная нога не так болит, и больное горло не саднит… Слоник спасал от всего.
Со временем он утратил один глаз и большую часть хвоста. Его заливали слезами, обчихивали, сидели на нем! И все равно если Хедли из-за чего-нибудь расстраивалась, папа клал ей руку на макушку и подталкивал к лестнице. «Пора посоветоваться со Слоником!» – объявлял он, и почему-то это всегда действовало.
Хедли только сейчас пришло в голову, что заслуга-то в основном была папина, а вовсе не Слоника.
Оливер улыбнулся, глядя на нее:
– Все равно не считается.
– Ладно, а какое у тебя любимое животное?
– Белоголовый орлан.
Хедли засмеялась:
– Неправда!
– Я – и неправда? – Он прижал руку к сердцу. – Разве плохо любить животное, которое символизирует свободу?
– Ты просто меня разыгрываешь!
– Может быть. Немножко, – хмыкнул Оливер. – Но ведь получается?
– Что, довести меня до того, чтобы я тебя стукнула?
– Нет, – тихо ответил он. – Чтобы отвлечь тебя.
– От чего?
– От