– Две буханки, пожалуйста.
От нее пахло дорогими духами, уложенные локонами волосы были зачесаны наверх. В нашем городе, где большинство женщин были так измучены, что опустили руки и перестали за собой ухаживать, она была похожа на сверкающий драгоценный камень. Но внимание мое привлекла даже не прическа, а ее манто, от которого я просто не могла оторвать глаз. Угольно-черное, из чудесного волнистого переливающегося каракуля, высоко поднятый воротник выгодно подчеркивал ее лицо и длинную шею. Я заметила, что пожилые дамы тоже не обошли своим вниманием манто, но, когда они оглядели мадам Бетюн с головы до ног, лица их окаменели.
– Одну для вас, а другую – для немца? – пробормотала мадам Дюран.
– Я сказала: «Две буханки, пожалуйста». Одну для меня, а другую – для моей дочери.
Месье Арман сразу же перестал улыбаться. Не отрывая глаз от покупательницы, он полез под прилавок и шмякнул на него две буханки. И даже не потрудился их завернуть.
Лилиан протянула ему банкноту, но булочник не стал брать деньги из ее рук. Он подождал, пока она положит их на прилавок, а потом брезгливо взял двумя пальцами, словно банкнота была заразной. Затем полез в кассу и, хотя женщина уже убрала руку, швырнул две монеты на сдачу.
Мадам Бетюн посмотрела сперва на него, затем – на лежащие на прилавке монеты.
– Сдачу можете оставить себе, – сказала она и, наградив нас яростным взглядом, пулей вылетела из булочной.
– И у нее еще хватает наглости… – Больше всего на свете мадам Дюран любила возмущаться поведением других. И к счастью для нее, последние несколько месяцев Лилиан Бетюн предоставляла ей массу поводов для праведного гнева.
– Полагаю, ей, как и всем, надо что-то есть, – заметила я.
– Каждую ночь она ходит на ферму Фурье. Каждую ночь. Крадется, как вор, по темному городу.
– У нее уже два новых пальто, – не осталась в стороне мадам Лефевр. – Одно – такое зеленоватое. Новехонькое зеленое шерстяное пальто. Прямо из Парижа.
– А ее туфли! Из лайки! Естественно, днем она их носить не осмеливается. Понимает, что тогда ее просто-напросто разорвут на куски.
– Только не ее. Ведь она под охраной немцев.
– И все же посмотрим, что будет, когда немцы уйдут.
– Не хотела бы я оказаться в ее шкуре. Все равно, лайковая она или нет!
– Тьфу, противно смотреть, как она тут расхаживает с важным видом, демонстрируя всем, как ей повезло. Кем она себя вообразила?
Месье Арман проследил глазами за молодой женщиной, которая как раз переходила через площадь, и неожиданно улыбнулся:
– Дамы, не стоит так беспокоиться! Время разбрасывать камни, и время их собирать! – воскликнул он,