Его еще не увидали. Он взял Восяя за ошейник и втянул его, скрываясь в кустах.
Лодка быстро приближалась, спускаясь вниз по течению. Нужный, за сердце хватающий и точно печальный в прохладе угасающего весеннего дня голос продолжал петь. Каждое слово было отчетливо слышно Феде.
А на том, на стружке,
На снаряженном, —
четко выговаривал запевала, и хор ответил ему:
Удалых гребцов
Сорок два сидит.
Песня влекла и тянула Федю. Вся тоска долгого одиночества в лесу поднялась в нем и залила его сердце страстным желанием соединиться и быть заодно с этими, из неведомой дали появившимися и в неведомую даль уплывающими людьми. И, будто приглашая Федю и представляясь ему, отчетливо и веско бросил запевал:
Удалы те гребцы —
Казаки стародавние, —
и хор ответил, мягко замирая:
Атаман у казаков
Ермолай Тимофеевич…
«Ермолай Тимофеевич», – думал Федя. Тот самый Ермак, о ком зимним вечером рассказывал Исаков и к кому с того рассказа непонятным образом тянуло Федю. – «Ермолай Тимофеевич здесь, на этом мимо плывущем струге. Не судьба ли это указывает мне, куда идти?.. Воры-казаки… Да ведь люди же».
Уже почти напротив Феди была лодка. Усталые гребцы сушили весла, и, отдаваясь течению, ладья плыла тихо, приближаясь к Феде.
Есаул у казаков
Гаврила Лаврентьевич…
Ясно стали видны богатые сабельные уборы на казаках. На корме грудой были навалены дорогие меха. Насыпаны вповалку, видно, поспешно выкинутые из деревянных ящиков.
Еще не замер в воздух голос запевалы, как Федя вышел из своего укрытия, замахал шапкой и что было мочи крикнул:
– Братцы!.. Родимые!.. Спасите!.. Христа ради!
Хор не продолжил песни. Казак на кормовом весле спросил что-то у сидевшего под ним чернобородого худого казака, одетого богаче других, и лодка, описывая плавную дугу, направилась к берегу.
XIX
Собачья наука пригодилась
Казаки выпрыгнули на берег и окружили Федю. Смущенный Восяй жался к Фединым ногам.
Загорелые, черные, с растрепанными ветром бородами, молодые и старые, широкогрудые, сильные, они разглядывали без стеснения Федю, как какое-то заморское чудо.
– Что за человек? – зычно крикнул один из казаков.
– Я купец… Купеческий сын…
Краснорожий молодец, совсем юноша с едва пробивающимися над пухлой черной губою светлыми усами бросил скороговоркой.
– А ты чей молодец?.. – Торжковский купец. – А где был – в Москве по миру ходил!..
– Га-га-га-га! – загрохотали буйным смехом казаки.
– Ловко Меркулов уклеил… Купец! – рожа-то самая купецкая!.. Где раны получил?
– Это меня в лесу, – смущенно сказал Федя. – Медведь задрал…
– Охотник что ль? – спросил первый.
– А саблю у кого украл? Гляньте,